В памяти тут же всплыли фрагменты из прошлого:
— Что с тобой? Тебя что, избил кто-то? — я коснулась его плеча, чтобы заглянуть в лицо, но парень отвернулся. С тех пор, как он поступил в этот проклятый лицей, его будто подменили. Наши встречи происходили реже. Он стал раздражительным, нервным. Но никогда не говорил, почему. — Саш, ну ответь мне, пожалуйста.
И тут словно кирпичик за кирпичиком, начали вставать на места обрывки фраз, услышанные на вечеринке.
«Говорят, Север сломал девятикласснику три ребра и ничего ему за это не было».
«Он получил черную карточку»
«А потом исчез».
Господи-боже, разве бывают такие совпадения?
Сколько людей было отчислено в том году? Я начала судорожно листать списки, и чем ближе подбиралась к концу, тем сильнее потели мои ладони. Трое. В тот год было отчислено только две девушки и… мой Саша.
Значит, только один человек сможет рассказать, что тогда произошло.
И он, единственный в этом чертовом здании, этого делать не станет.
Следующие несколько дней я пыталась раздобыть информацию, случайно подсаживаясь то к одной, то к другой группе студентов, но, когда речь заходила об исчезновении Ульяны, все начинали себя вести как герои-защитники Родины на военном допросе. Стискивали покрепче зубы, замолкали, отворачивались, уткнувшись в телефон, находили самую нелепую причину, чтобы куда-то смыться, или просто, глядя в глаза, искренне просили захлопнуть рот и сидеть спокойно.
Иные и вовсе, вставали и уходили, словно даже сидеть со мной за одним столом каралось наказанием.
Зато я выяснила про Карточную Долину по крайней мере три вещи:
Первая. Здесь существует как минимум два десятка правил, большая часть из которых настолько нелепы, что даже я не смогла найти ни одной разумной причины для их существования. Например, запрет на манжеты, галстуки и закатанные рукава. Вся их опасность лишь в том, что в них разве что шпаргалку можно спрятать, но что-то я очень сомневалась, что:
а) кто-то в этом месте мог их писать. Ибо лень.
б) преподавателям было до этого хоть какое-то дело.
Вторая, касающаяся одежды, именовалась «Чертовы юбки».
Просто никаких брюк на девушках. Как? Почему? Где логика? Господи, это университет или филиал полиции моды?
Эти вопросы так и остались без ответа, так что я добавила их к списку «Выяснить позже» как наименее на данный момент существенные.
Хуже всего, что у меня не оказалось ни одной. Я их попросту не носила.
Можно было бы одолжить у Леси, уверена, в ее гардеробе нашлась бы лишняя, вот только юбки Старостиной больше походили на зефирное облако. Все бы тут же поняли, чья именно на мне надета одежда. А это равно, что повесить на груди табличку: «Подайте на пропитание». Стипендиатов итак не жаловали. Узнай мажоры, что у меня еще и денег на покупку вещей нет, вообще бы со свету сжили.
И тогда я решила, плевать!
В конце концов это правило установлено не администрацией. Если Север станет мне угрожать, пожалуюсь в деканат.
Ну и, наконец, третья, касающаяся Виктора Северова лично и приводившая в жуткое бешенство:
Чем дальше я находилась здесь, тем сильнее убеждалась, что весь дурацкий колледж был компасом, а он — как бы смешно это не звучало — Севером. Стоило Мальчику с Полюса появиться в очках, все вокруг тут же обзаводились черными роговыми оправами. Стоило за завтраком заикнуться, что с завтрашнего дня он ходит исключительно пешком, на утро стоянка машин тоскливо пустела.
Спустя еще неделю я решила, что попала в секту, потому что иных причин столь преданному поклонению просто не смогла обнаружить. Как ни странно, никому кроме меня нелепость ситуации в глаза не бросалась.
Я перерыла весь учредительский состав, рассчитывая на то, что единственный рычаг его влияния — папочкины деньги, но никто из родных Севера не являлся попечителем академии. Он не имел права устанавливать здесь свои порядки, но делал это. И тогда я назвала происходящее «Парадокс Севера».
Открыла блокнот и набросала простенький порядок действий:
1. Выяснить о Севере всё, что только возможно.
2. Найти слабые места.
3. Уничтожить.
Ведь кто-то должен противостоять людской несправедливости. Каждому городу нужен герой.
А потом зачеркнула последний пункт и приписала сверху «ну или хотя бы выжить».
Глава 4. Первое предупреждение
На парах по физике я пересела к Пашке. Только они с Лесей по-прежнему со мной разговаривали, возможно потому, что о Севере мы с ними не разговаривали вовсе. Уж чему-чему, а его гадкому имени я не позволила бы встать на пути нашей дружбы.