Мотосани уверенно пробивали себе дорогу через снежные переметы, переваливаясь с боку на бок, раскачиваясь корпусом и иногда подпрыгивая на торосах. Когда за очередным ледяным барханом появился окрашенный в яркий канареечный цвет корпус норвежской лаборатории. Громов замедлил ход, оценивая обстановку. Его цепкий взгляд не упустил из виду, что снежный намет вокруг здания был слишком заметным, создавая иллюзию общей заброшенности и неухоженности. Маневрируя между снежными завалами, Громов медленно приблизился к вросшему в лед комплексу, состоявшему из жилого и рабочего блоков, объединенных между собой крытым переходом. Ему нужно было дать знать о себе, привлечь к себе внимание, чтобы попытаться воспользоваться помощью соседей и выпросить столитровый газовый баллон с конденсатом. Не обнаружив никакого движения, он остановился недалеко от входа и включил передатчик, настроенный на экстренную волну, ожидая реакции на сигнал СОС. Поняв, что никто не реагирует на его появление, Андрей заглушил двигатель и не совершая резких движений, медленно слез с саней, не решаясь достать карабин из багажного отсека, чтобы не быть неправильно понятым. Он осмотрелся, затем несколько раз надавил на клаксон, пытаясь обратить на себя внимание, но поняв, что никто не собирается выходить к нему навстречу, выругался с досады и сам двинулся в сторону входа. Осматриваясь, но не находя ничего необычного, кроме огромного количества неубранного снега, Андрей приблизился к входу в рабочий отсек и только тут заметил, что тяжелая металлическая дверь качается, хлопая на ветру, упираясь в небольшой сугроб в коридоре, наметенный с улицы. Оторопев от увиденного и понимая, что станция не обслуживается и по видимому покинута людьми, он резко развернулся и быстрым шагом приблизился к багажному отсеку мотосаней. Выдернув оттуда фонарь и повесив на плечо карабин, он мельком скользнул взглядом по канистре, затем бесшумно прикрыл крышку и затравленно обернулся в сторону покинутой норвежской станции. В висках стучало гулкими ударами потревоженное сердце, тело под одеждой покрылось гусиной кожей в ответ на всплеск адреналина, но мозг, как компьютер методично посылал ему сигнал к действию, принуждая отправиться внутрь и узнать причину, исчезновения людей. Он совершенно не чувствовал холод, простояв уже более 15 минут на открытом пространстве, но не заметил этого, будучи погруженным в свои мысли. Выровняв дыхание, Андрей медленно двинулся в сторону полуоткрытой двери. Подойдя к ней, он включил фонарь и озираясь по сторонам, выставил перед собой карабин, решив при необходимости действовать по обстоятельствам. Внутри помещения было темно, видимо здесь было отключено все электричество, хотя ему показалось, что консервацией помещения никто не занимался, бросив все как есть и даже не позаботившись о том, чтобы запереть дверь. Вокруг ничего не говорило о том, что люди решили быстро покинуть станцию, все вещи, материалы и инструменты, находились на своих местах, некоторые из них были уложены с типичной европейской педантичностью, некоторые были брошены впопыхах, но чувства запущенности состояние интерьера не вызывало. Дойдя до рабочей зоны и подсвечивая себе фонарем, Громов с интересом увидел в луче света ледяную выработку прямо в центре помещения, огороженную правильной формы металлическим ограждением. Внутри, насколько он мог понять в сумраке помещения, находилось захоронение, а возможно просто перемешанное крошево, с мелкими вкраплениями явно остатков какого то организма. По всей видимости, норвежская группа занималась в этой местности вскрытием найденных могильников или просто останков животных, а может человеческих организмов, впаянных когда то давно в землю или в лед. Покружив лучом по яме и не найдя более ничего интересного, он осмотрелся вокруг и двинулся в сторону жилого отсека. В переходе его взгляд привлек след, оставленный чьей то тяжелой лапой. Присмотревшись, он с ужасом понял, что видит перед собой след медведя, невероятно каким образом оказавшийся тут. Он вдруг вспомнил про открытую дверь в лабораторном отсеке и в его голове за секунду сложилась картинка из пазлов, которую он никак не мог собрать воедино, а теперь явственно осознал, какая причина заставила замолчать станцию навсегда. Его прерывистое, свистящее дыхание выдавало его с головой в тишине заброшенных комнат, он прикрыл ладонью рот, пытаясь унять свой страх, но если зверь был рядом, он наверняка уже слышал его. Андрей вскинул карабин и медленно, прижавшись спиной к стене, стал двигаться в сторону жилых отсеков, чтобы попытаться узнать, что случилось в последние минуты жизни станции. Но ни в темном коридоре, ни в комнатах персонала, он не нашел никаких признаков случившейся внезапно трагедии и следов борьбы, экстренно отсюда никто не эвакуировался. Все говорило о том, что люди не покидали территорию станции, возможно, они находились где то рядом и нуждались в помощи. Еще раз внимательно обследовав помещения жилой зоны, Громов снова двинулся к рабочей зоне, понимая что ответы на вопросы скорее всего были там. Внутри выработки, которую нашли норвежские исследователи, оставались какие то мелкие вкрапления, но Громову они были неинтересны. Его внимание привлекла натянутая во всю стену водонепроницаемая ширма, нижний край которой был разорван. Присев на корточки, Андрей потянул разорванную ткань и понял, что и здесь был медведь, потому что ткань хранила на себе отпечаток его когтей. Внутренне предчувствуя скорое объяснение всех загадок, он стал медленно подтягивать на себя полог и когда ткань затрещала под натиском силы, он резко рванул ее, вскинув при этом карабин, но увидел перед собой большую металлическую ванну, заполненную темной жидкостью. В нос ударил резкий запах кислоты, исходивший от нее, в воздухе блуждали удушающие миазмы, луч от фонаря выхватил в темноте сваленные в кучу аккумуляторные батареи, из которых по видимому и слили кислоту. Андрей приблизился к ванной и к своему изумлению и ужасу увидел зацепившуюся за край, обглоданную человеческую руку, принадлежавшую пропавшему члену норвежской экспедиции.