Поднявшись по склону, местами довольно крутому — двигатель надсадно ревел на пониженных передачах, выехали к высоким стенам с закрытым парапетом и галереей. Пропетляв между бетонными блоками, заехали в открытые ворота. На одной из створок золотой римский орел, на второй эмблема Пятой бригады — оплетенный зеленой змеей красный знак «V» на круглом черном щите.
Внутри стандартные для легионов блочные строения. Такие же как в лагере Ахена, неотличимые, только там штандарты висели черно-белые, а здесь черно-зеленые. Центурион прокричал что-то командиру сопровождающего нас багги, и одна машина остановилась, перегородив путь мне путь. Вторая с ревом мотора, выбрасывая гравий из-под колес, развернулась и умчалась обратно.
В лагере заметная суета — то и дело гудит ревун, взлетают в небо веером синие ракеты, туда-сюда проезжают или пробегают отдельные команды и целые центурии. К нам уже направлялась группа людей, в числе прочего и медики — и это очень хорошо, потому что раненых у нас реально много. Их уже вытаскивали, раскладывали прямо на земле. Одного только что положили на землю две азиатки-рабыни — не очень аккуратно положили, практически бросили. Зацепившись за это взглядом, недоумевая, я вдруг увидел, что бросили они так дезертира Гуса. Надо же, выжил. Хотя неудивительно — такие тонут очень тяжело.
— Это ваш! Дезертир и убийца! — показал я центуриону со шрамом.
Тот нахмурился, всмотрелся в лицо Гуса. Сощурился неприятно, узнал похоже; резким голосом отдал пару приказов и тронув за плечо, показал мне направление, куда ехать дальше. В нашем броневике к этому моменту оставалось только четверо — центурион, мы с Мариной, и один из фельдшеров, сейчас оказывающей ей помощь. Центурион уже прокричал что-то на новолатинском, обращаясь начальнику караула. Тот махнул рукой и в машину к нам запрыгнули два вооруженных бойца. Экипировка и оружие почти как у рейтар — доспехи тяжелые; в руках только не штурмганы, калибр заметно меньший. Винтовки, не дробовики, а на прямоугольных ствольных коробках не римский орел, а орел-с-волчицей. Однако, знак матриархального рода.
Фельдшер обрабатывать раны Марины закончил, выпрыгнул, сразу после я тронулся с места. Броневик Димарко оставался здесь, я ему только махнул на прощанье. Центурион со шрамом пусть и не говорит вслух, но очевидно, что не видит смысла тащить к Кайсаре Младшей сразу всех. Марину, возможно, тоже бы высадил — если бы не белый цвет Альтергена на ее рабском комбинезоне. Видимо счел важным свидетелем.
Неужели мы прямо сейчас к этой загадочной Кайсаре Младшей все же попадем?
Лагерь Пятой отдельной бригады чем дальше, тем больше казался неотличимым от лагеря Ахена. Был в одно римском лагере, был во всех. Проскочив мимо ровных рядом казарм, мы подъехали к зданию штаба — которое, в отличие от остальных зданий, выглядело здесь как одинокая сталинка в квартале хрущовок.
Выходя из машины, прихватил ледяную глефу. Такое оружие без присмотра не оставляют. Хотя были сомнения, что меня пустят в здание штаба вместе с ним. Выяснять не пришлось — нам навстречу из широких дверей уже вышли двое, спустились с крыльца навстречу. Офицеры, и, судя по золотым насечкам на воротниках бронекостюмов, самое высокое командование. Тем более что оба без шлемов, и оба с тонкой золотой полосой через переносицу. Это уже всадники, аристократия — но не настолько высокая, чтобы лица чистыми оставались.
Знаки отличия от легионных пиктограмм отличаются, но все же сходство есть — вижу, что перед нами префект лагеря и полковник, командир бригады. По факту командир, официально главный в таких подразделениях всегда кто-то из высоких фамилий. В Пятой бригаде это как раз Кайсара Младшая, которую Гельмут шеф-командиром называл.
Полковник, мазнув по мне взглядом, обратился к центуриону с уточняющими вопросами — видимо в курсе сути событий, доложили уже. Пока центурион со шрамом объяснял в деталях кто я и что хочу, над нашими головами — на бреющем полете, едва не цепляя вершины деревьев, прошло два винтовых самолета. На наш Ил-2 походи, как бы даже не он и есть.
Штурмовики скрылись из вида и чуть погодя донесся грохот взрывов. Еще немного позже на фоне видной отсюда белесой стены монолита стали заметны плотные клубы черного дыма. Похоже, самолеты выжигают появившихся из тумана кадавров. Полковник между тем, выслушав ответ центуриона, обернулся к нам и что-то сказал. Выражение лица явно показывает, что вариант версии, которые сработал в тумане с центурионом со шрамом, с полковником мне пройдет, информации ему нужно больше, чтобы к Кайсаре меня отвести.