Шли мы долго, судя по времени около суток. Шагали по пересеченной местности сквозь сумерки темной стороны, в сторону полоски света на горизонте. По мере ее увеличения понемногу становилось теплее. Из теплого декабря сначала мы попали как будто в холодный сентябрь, а после вообще пришли в тропический июль сезона дождей.
Над головой уже был хорошо заметен гексагональный купол, но редко — в те моменты, когда ветер разгонял дождевые облака. Лило с неба с постоянной периодичностью, и я уже понемногу начал уставать от этого нескончаемого марша. Не физически — силы еще есть, морально. Куда идет, зачем? Не очень понятно. Один курсант спросил, идет теперь с разбитым лицом, повторять опыт не хочется.
К исходу вторых суток — по ощущениям, опять же, пройдя через влажные джунгли, мы оказались у гряды густо заросших кустарником холмов, на вершину одного из которых наша ведомая опционами процессия и начала подниматься. Здесь, впервые за сорок часов, нам скомандовали готовить лагерь. Шанцевый инструмент был с собой, в комплекте с доспехами, так что сотня курсантов принялась за дело, оборудуя временную стоянку.
В этот момент на нас и напали. Зазвучали выстрелы, в небо поодаль взвились две синие ракеты, одновременно с вершин двух соседних холмов застучали пулеметы. Трассеры прошли над головами, но по броне ощутимо хлестнуло пулями. Не пробило, но приятного мало — потом только я уже узнал, что именно в нас стреляли парализующими и травматическими патронами. В моменте же, когда судя по ощущениям нас реально «убивали», этого было не понять, так что эмоции непередаваемые.
Я свалился было в вырытый мною окоп, но сразу же его покинул, когда туда залетела граната. Выскочил, двигаясь перебежками. Что делать — решительно не понятно, к такому нас не готовили. Рядом со мной оказалось несколько курсантов — одна, судя по фигуре, девушка. Скрываясь от пулеметного огня, мы передвигались перебежками, покидая холм, который уже высоко плевался землей от многочисленных взрывов. Курсантов как-то вокруг стало меньше, а потом и для меня все закончилось — после очередного взрыва неподалеку я свалился в чужой, вырытый наполовину окоп.
— Ты убит! — увидел я направленный в свою сторону указующий палец. Полегчало, несмотря на сказанное, сразу. Все же быть «убитым» намного приятнее, чем убитым.
— Ты убит! Ты убит! — уже раздавался неподалеку повторяющийся многоголосый крик.
Инструктора, совсем не переживая по поводу лупящих очередей, ходили по вершине холма и жестами показывали «убитым» лежать и не отсвечивать. Вскоре со склонов соседних холмов потянулись темные силуэты, срывая с каждого из нас нашивки первого курса. Достаточно унизительная процедура, надо сказать.
Со своего места я мог наблюдать, что размотавших нас всего пара десятков, может чуть больше. С одной стороны, результат закономерный — у нас не было никакого командования, только надсмотрщики по факту; не было оружия, и мы по сути толпой пришли. С другой стороны — нас ведь намного реально больше, чем нападавших, и мы патриции, нечеловечески сильные, ловкие, умелые и вот это вот все.
Кстати о нашивках. Кайсара много мне рассказывала об Академии, за что я ей был благодарен. Тем более благодарен и впечатлен, что она в отличие от меня сама проходила здесь все впервые — в числе прочего поэтому я и не отмалчивался с советами, периодически обращаясь к родственнице Юлии, которая здесь тоже как ландыш, не ориентируется. И вот сейчас, когда темная фигура с закрытым лицом сорвала с меня нашивку, я вспомнил, как Кайсара рассказывала, что на первом курсе нашивку потока обязательно отберут, и вернуть ее можно будет потом — чужую, и на следующих курсах, самыми разными способами.
Вскоре после того как нападавшие ушли, по нашему холму двинулись, судя по виду, офицеры-наставники. Проходя мимо, они «воскрешали» курсантов, собирая группы и разводя их по разным сторонам. Уводя, как я сейчас видел, на площадки, к которым без оглядки на дождь уже спускались дирижабли.
Меня тоже «воскресили» — офицер без знаков различий, собрав группу в тринадцать человек. Среди них знакомое лицо — «родственница» Юлия, надо же. Она тоже меня заметила, улыбнулась приветливо. Улыбка симпатичная несмотря даже на то, что лицо у нее заляпано грязью и кровью.
Пока остальные «воскрешенные» курсанты потока расходились по сторонам — уже распределенные заранее по направлениям, похоже, мы своей небольшой группой стояли на месте и просто ждали. Долго ждали — до того момента, как все дирижабли не покинули поверхность планеты. И только когда последний оторвался от земли, собравший нас офицер снял шлем, показав нам последовать его примеру. Незнакомое лицо, возраст — на вид, около тридцати. Что, с учетом чистого лица, легко может быть и около трехсот.