– Подожди! Там самое интересное начинается.
– Самое интересное я уже прослушала. А подробностей про каменное у правой ноги, мне не надо.
– Откуда ты знаешь? Ты же ни разу не пробовала. Я вообще планировала это как хобби на всю жизнь.
Девушка сняла ночную рубашку, оставшись в одних трусиках перед зеркалом в человеческий рост, и потянулась руками вверх, глядя на отражение, затем медленно повернула туловище влево, вправо, наклонилась вперёд и коснулась пола.
– Когда это ты планировала? У меня такого в воспоминаниях нет.
– Спасибо, что спросила. Я подумывала уже лет в пятнадцать: тело позволяло, да и разум вполне созрел.
– Ты ничего не слышала о первой брачной? Что девственность непременно надо подарить мужу, с которым раз и…
– Факт потери девственности в пятнадцать лет не отменяет возможности подарить её мужу. – Не дав хозяйке закончить высокоморальную мысль, Злобушка перебила с дразнящим пафосом. – Я тебе не открою секрет, если скажу, что современные медициномагические технологии многое позволяют. Вон на крёстную посмотри: мужиков столько в королевстве нет сколько она девственности лишалась.
– Уверена, это всё злые сплетни!
Девушка закончила с потягиваниями, ловким движением влезла в потёртое платье, ожидавшее на спинке стула, и, разделив волосы на три пряди, принялась заплетать косу.
– Нет не уверена! У нас в памяти слишком отчетливые свидетельства. Мы даже прослушали показания некоторых очевидцев.
– "Подслушали" – так корректней. К тому же месье даже не смог точно сказать случалась дефлорация два или три раза.
– Точнее речь шла про три или четыре. Крёстная на столько запуталась в своих любовных похождениях, что сама не помнит с кем был секс и сколько раз.
– "Любовные" они сильно условно…
– Подловила! – Второе "я" проликовало мягко, без тени злорадства.
– И за что мне это наказание?
– Я не наказание. Твой мозг на столько гениален, что тут помещается целых две личности. И мы можем мыслить критичнее, чем большинство. Признаться, я вообще думала, что после смерти отца, появится третья. Но не свезло.
К этому времени девушка доплела косу, и привязав синюю ленточку, вымазанную в чём-то коричневом, выпорхнула из комнаты, а затем и дома. В пяти десятках метров, в сарае, Золушку встречала разнообразная живность: приветливо кудахтали курицы, мычали коровы, а кони копытами вытанцовывали в денниках. Взамен каждый получал свою порцию корма, внимания, заботы. Хозяйка таскала тяжести и копалась в грязи, но также как при живом отце работала увлечённо и с улыбкой.
На рассвете природа заиграла красками, которые может увидеть только ранняя пташка: первые лучи, зажигающие жёлтым кроны деревьев, блестящие капли свежей росы, зеленые моря бескрайних лугов, погоняемые лёгким ветерком, голубую дымку над полем в свете нового дня. Обычно Золушка посвящала первую часть утра обитателям сарая, а после передавала эстафету нетрадиционным помощникам и возвращалась в особняк. Так произошло и на этот раз: недолго полюбовавшись пейзажем, она выдвинулась в сторону дома. Хотя внутри обитатели ещё спали, девушка из передышки позволила себе лишь мытьё рук до середины предплечья, а после затопила печь и принялась за готовку. Требовательные голоса зазвучали через акустические трубы уже через полчаса:
– Золушка!
– Золушка!
– Неси мне завтрак, да поживей!
– Мне два жареных яйца с зеленью и стакан молока. Да не копайся там.
– Дитя, мне салат с сельдереем и томатный сок. Но сначала девочкам.
– Подумать только, а мы ведь с ними когда-то дружили… – Голос второго "я" в голове прозвучал задумчиво и оборвался усталым вздохом.
– Дружила только одна из нас, а вторая ворчала и подбивала на гадости. – Спокойно отвечая оппонентке внутри, снаружи Золушка сердечком посыпала яичницу зеленью, а правой рукой намазывала круасан.
– Ах перестань. Гадюками они стали…
– Сегила, Терсия, мадам завтрак готов, уже бегу. – Прервав голос альтернативного разума, девушка приветливо отрапортовала в трубу, водрузила блюда на большой продолговатый поднос и выдвинулась из кухни.
Эшп Диюлович Ришман, имевший рост сильно за два метра, замкнутые пространства не любил так решительно, что даже в дождливые дни предпочитал открытые кареты и никогда не пользовался зонтиками. Поэтому, когда обзавестись поместьем позволило финансовое состояние, а общественное положение потребовало, вдали от городской суеты, вблизи крупного транспортного узла возвысились три этажа и ещё два спрятались под землёй. Простой формы сооружение из стали и бетона в эстетическом плане едва могло состязаться с вековыми домами потомственных дворян, однако имело изюминку в виде полной облицовки фасада светло-серым стеклом и невероятным внутренним простором: высота потолков первого уровня составляла внушительные восемь метров, остальных – пять. Выигрыш в объёме сказался на длине лестниц и, как следствие, времени путешествия между этажами.