В полутьме он с горечью обратился к Хейвену: — Почему вы не отпустили меня к Турмонду?
— Вы думаете, это было бы легко для нас с Микой, мой мальчик? — прерывисто выдохнул профессор. — Когда-нибудь вы поймете это. А сейчас мы должны доставить вас в более безопасное место.
— А как же Мика? — настаивал Алар.
— Он мертв. Мы даже не можем похоронить его. А теперь пошли.
Они, молча, поспешили к концу туннеля, находившегося в полумиле от них, где он выходил в тупиковый переулок позади груды обломков.
— Ближайшее место встречи Воров находится в шести кварталах отсюда. Вы знаете, где это?
Алар, молча, кивнул.
— Я не могу бежать так быстро, как вы, — продолжал Хейвен. — Вы должны сделать это один. Вы просто обязаны. Никаких вопросов. А теперь убирайся.
Вор, молча, коснулся окровавленного рукава старика, повернулся и побежал.
Он быстро бежал по центру улицы, легко, ритмично дыша через расширенные ноздри. Повсюду виднелись худые, усталые лица свободных рабочих и клерков, возвращавшихся с дневной работы. Уличные торговцы и попрошайки, одетые в тусклые обноски, но еще не рабы, заполонили тротуары.
В трехстах метрах над ним неторопливо следовали двенадцать или пятнадцать вооруженных вертолетов. Он почувствовал, что на него надвигается трехмерная сеть. Дорожные блоки, вероятно, уже устанавливались впереди, а также на боковых улицах.
Ему предстояло пробежать два квартала.
Три прожектора ударили в него с темнеющего неба, словно слышимый аккорд рока. Пытаться увернуться от лучей не имело смысла. Тем не менее, разрывные снаряды последуют в течение нескольких секунд, и близкое попадание может убить его.
Подсознательно он отметил, что улицы внезапно опустели. Когда полицейские охотились на Воров, то стреляли из своей артиллерии с полным пренебрежением к невнимательным уличным жителям. Он никогда не доберется до подземной станции Воров. Он должен спрятаться сейчас или никогда.
Сверкая глазами, он огляделся и нашел то, что искал, — вход в преисподнюю рабов. Он был в пятидесяти ярдах от него, и он отчаянно рванулся к нему.
Он знал, что над ним около тридцати прищуренных глаз щурятся в прицелы, пальцы на спусковых крючках с холодной, неторопливой эффективностью сжимают оружие.…
Он бросился в канаву.
Снаряд ударил в десяти футах перед ним. Он мгновенно вскочил, кашляющий и оглушенный, но невидимый стрелкам в клубящихся облаках пыли. Вокруг него падали куски кирпича и булыжника. Два прожектора нервно блуждали по краю облака, ближайшего к входу в подземный мир. Другой прожектор быстро и беспорядочно метался на периферии облака. Он даже не мог войти через рабский вход. Он подождал, пока пройдет луч прожектора, и бросился к ближайшей двери многоквартирного дома.
Дверь была обшита досками и заперта. Он отчаянно постучал.
Впервые он почувствовал себя затравленным. И с этим загнанным в угол чувством время замедлилось и, наконец, поползло. Он знал, что его чувства просто ускорились. Он отметил несколько моментов. Его уши уловили тяжелый скрежет броневика, появляющегося из-за угла на двух колесах, с фарами, которые освещали всю улицу.
Он увидел, что пыль осела, и что два прожектора вертолета методично прочесывают местность. Третий луч неподвижно застыл на входе в подземную лестницу. Этот луч был единственным реальным препятствием. Это была ясная проблема в физиологии реакции на воздействие. Наблюдатель, получающий стимул видит, как объект входит в белое круглое поле диаметром десять футов. Реакция — нажать на спусковой крючок до того, как объект покинет поле.
Словно испуганный олень, он проскочил между двумя сходящимися лучами броневика и помчался к ярко освещенной лестнице. Он был дважды поражен огнем из стрелкового оружия из машины, но его броня легко поглотила их. Башенному компьютеру понадобилось бы всего несколько миллисекунд, чтобы направить на него пушку. Но это было все, что ему требовалось.
Теперь он был на освещенном участке лестницы и несся вниз, к первой площадке. Он отчаянно пытался рассмотреть все ступеньки, и ему это удалось. Он рухнул на бетонную платформу и тут же растянулся плашмя, когда снаряд вдребезги разнес вход.
Он мгновенно поднялся, и, сломя голову, промчался оставшиеся пролеты до первого подземного уровня города рабов. Его преследователям потребовалось бы несколько секунд, чтобы пробраться сквозь эти кучи грязи и щебня. Ему необходима эта отсрочка.
Он осторожно спустился с лестницы, прислонился к стене и огляделся, с благодарностью вдыхая зловонный воздух. На этом уровне жили рабы высшего класса, те, кто продал себя в рабство на двадцать лет или меньше.
Настало время для ночных смен, чтобы рабы покидали свои помещения в сопровождении нахмуренной команды хозяев. Они будут доставлены на поля, шахты, мельницы или туда, куда прикажет прислать их рабовладелец. Там они отработают ту безымянную долю своей жизни, которую продали.
Пройдя через эти жестокие рабочие группы, он сможет добраться до лестницы, ведущей наверх позади броневиков, и продолжить свой полет к убежищу Вора.
Но, ни один человек не двигался в безмолвных улочках.
Все ряды рабских построек, в оба направления по узким улочкам, были плотно закрыты. Это не могло быть сделано в течение нескольких минут. Это свидетельствовало о многочасовой подготовке Турмонда. Так должно быть на всех уровнях, даже в адском ряду, где больные и закованные в кандалы несчастные трудились в вечном мраке. Он испуганно обернулся. Вдоль темной улицы по направлению к нему катился броневик.
Тогда он понял, что большая часть небольшой мобильной артиллерии, имевшейся в распоряжении Турмонда из его собственных полицейских сил, а также значительный контингент, позаимствованный у Элдриджа из Военного Министерства, были стратегически размещены на всех уровнях рабства, несколько часов назад, только чтобы убить его.
Они загнали его под землю, чтобы прикончить.
Но почему? Почему так важно было убить его? Не потому, что он был Вором. Правительство питало мстительную злобу против Воров, но это было проявлением силы в масштабах подавления революции.
Какую гигантскую опасность он представлял для Хейз-Гонта?
Хейвен и Коррипс, должно быть, знали о нем больше, чем когда-либо признавали. Если по какой-то отдаленной случайности он когда-нибудь снова увидит Хейвена, то наверняка задаст ему несколько вопросов.
По улице слева грохотал еще один броневик. Почти одновременно прожекторы выстрелили свои лучи из обеих машин, ослепляя его. Он упал на землю и уткнулся лицом в согнутую руку. Два снаряда разорвались на стальной стене позади него, и сотрясение выбросило его на середину улицы между встречными машинами.
Его пиджак был разорван в клочья, а из носа текла кровь. Голова у него немного кружилась, но в остальном он был цел и невредим. На мгновение он решил остаться лежать там, где упал.
Один из прожекторов метался над облаком пыли. Алар смотрел на луч, сияющий над ним, как солнце, пытающееся прожечь своими лучами затянутое тучами небо. Когда пыль начала оседать, луч света тоже стал снижаться ближе к нему. Он знал, что он топчется на месте, выжидая, чтобы обнаружить труп — его труп. Другой прожектор метался почти повсюду вдоль улицы, где он лежал. Они не хотели рисковать тем, что выстрел не был смертельным.
Алар осмотрел землю вокруг себя. Теперь здесь было немного щебня, покрывавшего грубые булыжники, и слой пыли, но не было, ни отверстий, в которые можно было бы проскользнуть, ни углублений или предметов, достаточно больших, чтобы спрятаться за ними. Улица вокруг него была открыта, и далекие машины и здания окружали его. Он прикинул свои шансы на спасение, вскочив на ноги, и сразу понял, что у него их нет. Ему оставалось только припасть к земле, и надеяться. Надеяться на что? Через несколько секунд обвиняющий луч света укажет на него, и мрачная игра продолжится.
Это не будет долгой игрой.