В тупике кто-то стоял.
— Вы можете бежать этим путем.
— Кейрис!— тихо воскликнул он.
— Вам лучше поторопиться.
Он тут же оказался рядом с ней. — Но как?
— Теперь никаких вопросов. Она толкнула узкую панель в стене, и они шагнули за нее как раз в тот момент, когда дверь зала суда распахнулась. Они прислушались к приглушенным, но мрачным голосам, доносившимся из-за панели.
— Не стоит недооценивать их, — прошептала женщина, таща его за руку по темному коридору. — Они допросят охранника в коридоре, а потом обыщут этот конец. Они найдут эту панель в течение шестидесяти секунд.
Вскоре они оказались в тускло освещенном переулке на первом уровне улиц.
— И что теперь? — он тяжело дышал.
— Мой экипаж вон там.
— Ну и что дальше?
Она остановилась и серьезно посмотрела на него. — Вы свободны на некоторое время, мой друг, но ваш рассудок должен подсказать вам, что вы можете быть пойманы в течение нескольких часов. Полицейские прочесывают город в поисках вас, квартал за кварталом, дом за домом, комната за комнатой.
— Все дороги из города закрыты. В небе только полицейские самолеты. И Воры тоже ищут вас. Их методы будут менее грубыми, но еще более эффективными. Если вы попытаетесь бежать без плана или без посторонней помощи, Воры непременно вас поймают.
— Я с вами, — коротко сказал он, беря ее за руку. Они, молча, сели в экипаж.
Мрачный переулок пронесся мимо них, когда воздушные винты с атомным двигателем набрали скорость.
— В аптечке вы найдете антибиотики и вяжущие средства, — спокойно сказала женщина. — Вам придется самому перевязать рану. Пожалуйста, сделайте это быстро.
Скользкими от крови пальцами он сорвал с себя пиджак, рубашку и нижнее белье. Порошок антибиотика жёг рану, а от вяжущего на глаза наворачивались слезы. Он наложил на рану клейкую марлю.
— Вы найдете одежду в свертке рядом с собой.
Он чувствовал себя слишком слабым, чтобы поднимать вопрос о приличиях. Он развернул сверток.
— Вы сейчас принимаете личность некоего доктора Филипа Эймса, астрофизика, — сообщила ему Кейрис.
Алар, молча, застегнул молнию на своей новой рубашке, затем расстегнул ремень и сменил брюки.
— Вообще-то, — сухо продолжала женщина, — Эймс не существует, за исключением некоторых правительственных документов. Бумажник во внутреннем кармане вашего пиджака содержит ваши новые личные документы, билет на следующий лунный рейс и ваши запечатанные приказы из Имперской Астрофизической лаборатории, подписанные Хейз-Гонтом.
Перед ним был какой-то ужасный факт, который он никак не мог понять. Если бы только он не так устал. — Я полагаю, — медленно произнес он, — что Имперская Лаборатория знает, что Хейз-Гонт посылает человека на Луну, но не знает, кого именно. В противном случае, я был бы немедленно разоблачен как самозванец.
— Я также должен предположить, что Хейз-Гонт, если он вообще думал об этом, считает, что посылает Имперского астрофизика, личность которого известна только ему. Такой двойной обман должен был быть спланирован и осуществлен третьим лицом.
Теперь у него оно есть!
И он был так же погружен в темноту, как и всегда. Он осуждающе повернулся к женщине. — Только один интеллект мог вычислить вероятность моего побега от Шея, и место, где будет проходить суд Общества. Только один человек мог управлять действиями Хейз-Гонта при выборе «Эймса» — Мегасетевой Разум!
— Это был он.
Алар глубоко вздохнул. — Но зачем ему пытаться спасти жизнь Вора?
— Я не уверена, но думаю, что это потому, что он хочет, чтобы вы обнаружили что-то жизненно важное на Луне, что-то во фрагменте карты звездного неба. Это все в ваших приказах. Кроме того, Разум — это тайный сочувствующий Ворам.
— Я не понимаю.
— Я тоже не понимаю. Мы даже не догадываемся.
Алар чувствовал себя совершенно потерянным, будучи не в своей тарелке. Еще несколько минут назад мир состоял исключительно из Воров и Имперцев. Теперь он отчетливо ощущал воздействие мозга, который относился к обеим группировкам как к детям — невероятно глубокий мозг, который работал с бесконечным мастерством и терпением — для чего?
—Впереди лунный терминал, — сказала его спутница. — Ваш багаж уже зарегистрирован на борту. Они тщательно проверят вашу визу, но я не думаю, что возникнут какие-то проблемы. Если вы хотите изменить свое мнение, это ваш последний шанс.
Хейз-Гонт и Имперская Лаборатория, в конце концов, соберутся вместе и сравнят записи. В голове Алара мелькнуло краткое видение того, как в крошечном поселении Лунной Обсерватории его загоняют в угол настойчивые полицейские, и рука с саблей беспокойно дернулась.
И все же — что именно было на звездной пластинке? И почему Мегасетевой Разум выбрал именно его, чтобы открыть это? Может ли это пролить свет на его личность?
Конечно, он пойдет!
— Тогда прощайте, Кейрис, — мягко сказал он. — Кстати, есть кое-что, о чем я должен вас предупредить. В канцелярии канцлера знают, что вас сейчас нет на месте. Не спрашивайте меня, откуда я знаю. Я просто это сообщаю. Вам будет очень опасно возвращаться. Не можете ли вы отправиться со мной?
Она покачала головой. — Еще нет, еще нет.
10 Допрос
Когда она торопливо поднималась по потайной лестнице в свои покои канцлера, спокойная внешность Кейрис противоречила суматохе внутри нее, той самой суматохе, которая бушевала с того момента, как гибкое тело Алара оказалось на ее подоконнике ранее вечером. Броня, которую она тщательно создавала вокруг себя с момента исчезновения Кима (действительно ли он мертв?) превратилась вокруг нее в руины.
Почему неизвестный Вор так на нее действует?
Его лицо без маски не давало никаких подсказок. Это было неутешительно, потому, что она никогда не забывала лица. И все же, ее первый взгляд на это довольно широкое мягкое лицо с неуместно жесткими темными глазами, вместо того, чтобы отмахнуться от проблемы как от несуществующей, только усилил это.
Она знала, что никогда раньше не видела этого лица. Она также знала, что он был совершенно близким — такой же частью ее, как и одежда, которую она носила. Было ли это предательством по отношению к Киму? Все зависело от того, что она имела в виду.
Стоя перед дверью в ванную комнату, она почувствовала, что краснеет.
Она пожала плечами. Сейчас нет времени для анализа личных чувств. Хейз-Гонт будет ждать ее в ее спальне, гадая, где она была. Слава Богу за его фантастическую ревность. Он все равно поверил бы ей лишь наполовину, но это обеспечивало ей странный вид безопасности — статус-кво, постоянно определяемый самой его незащищенностью.
Она вздохнула и начала открывать дверь.
По крайней мере, у нее будет время принять душ и попросить своих служанок обтереть ее лепестками роз. Это даст ей больше времени, чтобы придумать ответы на вопросы, которые наверняка задаст Хейз-Гонт. А потом она втиснется в это декольтированное…
— Приятно ли прогулялись? — спросил Хейз-Гонт.
Она бы завопила, если бы ее язык не прилип к небу. Но она не подавала никаких внешних признаков шока. Она сделала полный глубокий вдох, и на этом успокоилась.
Она посмотрела на троих незваных гостей с внешним спокойствием. Хейз-Гонт смотрел на нее с мрачной неуверенностью, расставив ноги и сцепив руки за спиной. Шей сиял в радостном предвкушении. Глубокие морщины на лице генерала Турмонда были в целом неопределенными. Возможно, маленькие черточки его рта выглядели немного жестче, немного суровее.
Ее сердце забилось быстрее. Впервые с тех пор, как Хейз-Гонт поселил ее в своем жилище, она ощущала трепет физического страха. Ее разум просто отказывался воспринимать последствия присутствия Хейз-Гонта в сопровождении двух самых безжалостных монстров в Империи.
Она спланировала свою наиболее правдоподобную линию обороны, как только вопрос Хейз-Гонта слетел с его губ. Криво улыбнувшись, она закрыла за собой дверь. — Да, у меня была приятная прогулка, Берн. Я выхожу, когда могу. У рабов есть пороки рабов, не так ли?