Вор сказал: — Это восхитительно. Он не был уверен, но, кажется, вспомнил, что пробовал его раньше. Это могло быть просто сходством с одним из наиболее распространенных освежающих напитков, которые он пил в течение последних пяти лет. Впрочем, это могло быть и по другой причине…
Капитан причмокнул губами. — У меня неограниченное количество этого напитка, я пью его часто и никогда не устаю от него. Он заглянул в чашку. — У меня в каюте находятся коробки с ним. Маленькие обезвоженные таблетки. Когда бутылка пуста, я просто бросаю таблетку, впрыскиваю немного питьевой воды и даю ей остыть. Тогда, — он щелкнул пальцами, — у меня есть новый запас. Он так же серьезно говорил о своем напитке, как и описывал операцию солярионов.
— Полагаю, вы ознакомились с историей наших станций, — резко сказал капитан Эндрю. Он указал Алару на трубчатый стул, а себе придвинул к столу другой стул ударом ноги.
— Да, это так, капитан.
— Хорошо.
Алар уловил скрытый подтекст за лаконичностью вопроса и комментария. Люди Солнца не переживали прошлое заново. Прошлое было слишком болезненным. Из двадцати семи дорогостоящих солярионов, буксировавшихся один за другим к Солнцу в течение последних десяти лет, осталось шестнадцать. Средний срок службы станции составлял около года. Персонал постоянно заменялся, каждый человек после долгих и трудных тренировок получал должность на шестьдесят дней, в три раза больше двадцатидневного синодического периода вращения Солнца по отношению к сидерическому периоду вращения Меркурия продолжительностью восемьдесят восемь дней.
Капитан допил свой напиток и взял пустую чашку Алара. — Я помою их позже, — сказал он, кладя одну в другую и ставя обратно в шкаф. Он снова тяжело опустился на свое место и спросил: — Вы уже встречались с персоналом, доставляемым для замены?
— Пока нет, — ответил Алар. Когда обсерватория Меркурия достигала противостояния с данной солнечной станцией, как это происходит каждые двадцать дней, грузовой корабль доставлял для замены одну треть персонала и забирал самую старую треть вместе с бесценным грузом мьюриума. Он знал, что «Фобос» доставит одиннадцать человек на замену, но до сих пор они находились в своей части корабля, и ему не удалось встретиться, ни с одним из них.
Капитан Эндрю, по-видимому, оставил без внимания проблему псевдо-фамильярности Алара, и Вор не мог придумать, как немедленно вернуться к этой теме. До поры до времени ему придется оставаться доктором Тэлботом, историком, ничего не знающим о Солнечной системе.
— Почему, — спросил он, — если станции находятся в такой постоянной опасности, они не оснащены полными космическими двигателями вместо слабых боковых реактивных двигателей? Тогда, если станцию занесет в пятно, находящееся за пределами нынешней точки восстановления, она сможет просто вырваться на свободу.
Эндрю покачал головой. — Члены парламента были избраны и свергнуты именно по этому вопросу. Но это должно быть так, как сейчас, когда вы рассматриваете стоимость соляриона. На самом деле это просто огромный синтезатор для создания мьюриума с небольшим куполом посередине для жилых помещений и несколькими слабыми боковыми двигателями на краях.
— Космический корабль — это всего лишь преобразователь, с небольшим пузырем в середине корабля для экипажа. Чтобы сделать космический корабль из существующего соляриона, нужно было бы построить его примерно в двести раз больше нынешнего соляриона. Так что, и без того огромный солярион, был бы просто маленьким пузырем в невообразимо огромном космическом корабле.
— Всегда много говорят о том, чтобы сделать станции безопасными, но это единственный способ сделать это, и это стоит слишком много денег. Так что Министерства Космических Путей поднимаются и падают, но станции никогда не меняются. Кстати, по стоимости этих вещей я понимаю так, что около одной четвертой годового бюджета Империи пошло бы на создание одного такого соляриона.
Зазвонил интерком. Эндрю извинился, коротко ответил и положил трубку на место. — Доктор? Офицер казался странно встревоженным.
— Да, капитан? Его сердце не дернулось предупреждающим ударом, но нельзя было не догадаться, что его ждет нечто необычное и серьезное.
Эндрю на мгновение заколебался, как будто собирался что-то сказать. Потом он беспомощно пожал плечами. — Как вы знаете, я везу сменный экипаж на Девятку, в пункт вашего назначения. Вы не встречались ни с одним из них раньше, потому, что они держатся довольно замкнуто. Они хотели бы видеть вас в кают-компании, сейчас же.
Алару было ясно, что этот человек хочет сказать что-то еще, возможно, предупредить его.
— Почему они хотят видеть меня? — прямо спросил он.
Эндрю был столь же резок. — Они все объяснят. Он откашлялся, стараясь не смотреть на изогнутые брови Алара. — Вы ведь не суеверны, правда?
— Думаю, что нет. А почему вы спрашиваете?
— Мне просто интересно. Лучше не быть суеверным. Мы приземлимся через несколько минут, и я буду очень занят. Подиум слева приведет вас в кают-компанию.
Вор нахмурился, погладил свою фальшивую бородку, затем повернулся и направился к выходу.
— Э, доктор, — позвал Эндрю.
— Да, капитан?
— На всякий случай, если мы больше не увидимся, я выяснил, кого вы мне напоминаете.
— Кого же?
— Этот человек был выше, тяжелее и старше вас, и волосы у него были каштановые, а у вас черные. И он все равно мертв, так что нет смысла упоминать об этом…
— Кенникот Мьюр?
— Да. Эндрю задумчиво посмотрел ему вслед.
Всегда Мьюр! Если бы этот человек был жив и его можно было бы найти, с какой инквизицией он столкнулся бы! Шаги Алара звенели в глухом разочаровании, когда он шагал по мостику над пустым обеззараженным трюмом для мьюриума.
Мьюр, должно быть, был на Т-22, когда он разбился в конце своего странного путешествия назад во времени; бортовой журнал был тому доказательством. Но он, Алар, выполз из реки с этим журналом в руках. Что случилось с Мьюром? Неужели он пошел ко дну вместе с кораблем? Алар раздраженно пожевал нижнюю губу.
Был и более насущный вопрос — что нужно от него сменному экипажу? Он был бы рад возможности встретиться с ними, но хотел бы сам задавать вопросы. Он чувствовал, что теряет равновесие.
Что, если бы кто-то из команды знал настоящего доктора Тэлбота? И, конечно, любой из одиннадцати мог быть полицейским с профессиональной маскировкой, предупрежденным, чтобы наблюдать за ним. Или, возможно, они не хотели брать его с собой на общих основаниях. В конце концов, он был незваным гостем, который мог нарушить слаженную работу команды, столь необходимую для их ежечасного выживания.
Или, возможно, они пригласили его для небольшой дедовщины, которую, как он понимал, на самом деле поощрял станционный психиатр для снятия напряжения у новых людей, если это будет сделано и закончено до того, как они прибудут на станцию.
Выйдя с мостика в узкий коридор, он услышал впереди музыку и смех.
Он улыбнулся. Вечеринка. Теперь он вспомнил, что прибывающая смена всегда устраивала себе прощальную вечеринку, главными чертами которой были скорбные, бесконечные и непечатные баллады, в основном касающиеся того, почему они покинули Землю, чтобы продолжить свое нынешнее существование. Новые и неисчерпаемые голографические фильмы танцующих девушек, одетых, в основном, только разноцветным освещением (личный подарок Министра Космоса), крендельки и пиво.
Только пиво, потому что они должны были зарегистрироваться на станции трезвыми. Через два месяца, если повезет, они устроят еще одну вечеринку на «Фобосе», и команда корабля присоединится к ним. Даже степенный, грубоватый Эндрю опрокинул бы парочку стопок, произнеся тост за их благополучное возвращение.
Но не сейчас. Дружелюбные празднества были строго личными — только для людей солнца. Посторонних никогда не приглашали. Даже прибывающий на станцию психиатр не допускался.
А что потом? Что-то было не так.
Когда он уже приготовился постучать в дверь, то обнаружил, что считает свой пульс. Он бился на отметке сто пятьдесят и поднимался вверх.