Всю свою взрослую жизнь он убивал, лениво, небрежно, не думая и не чувствуя больше, чем когда он завтракал или расчесывал волосы. Некоторые из них нуждались в убийстве, некоторые нет. Некоторые были вызовом, но они все равно умирали. Все это не имело ни малейшего значения. От этих созданий требовалось только, чтобы они умерли. Так они и поступали, и все это было очень справедливо, правильно и своевременно, потому что он был лучшим фехтовальщиком Империи. Но теперь, совершенно неожиданно, что-то изменилось. Что-то пошло не так в упорядоченном порядке вещей. Ужасно неправильно. Неужели он, великий Джайлс Турмонд, вот-вот будет убит этим бездарным неизвестным? По существу дилетант, этот презренный новичок? Немыслимо! Клянусь судьбой, никогда! Только равный Турмонду мог когда-либо убить Турмонда. И был только один равный. То есть... он поднял пистолет к голове. Третья пуля вошла в его собственный мозг.
Алар вбежал в рубку управления еще до того, как эхо последнего выстрела затихло вдали. Их схватка длилась почти сорок минут. Как далеко отнесло солярион?
Пирометрический датчик показывал 4500К. Падение температуры фотосферы с 5700 градусов Кельвина определенно свидетельствовало о положении соляриона в самой холодной части солнечного пятна, в его центре.
Это означало, что уже через несколько минут станция должна упасть прямо, по направлению к ядру Солнца.
19 Надвигающаяся Смерть
— Час назад, — сказал Мегасетевой Разум, — их превосходительства имперские министры предложили мне замечательные вопросы с необычным требованием, чтобы я дал удовлетворительные ответы до того, как закончится ночь или я умру.
С того места, где она сидела со скованными лодыжками, Кейрис изучала лица в полукруге вокруг себя. Одни были мрачными, другие нервными, третьи невозмутимыми. За исключением Шея и Турмонда, здесь собрался весь внутренний совет. В центре их всех был Хейз-Гонт, а его питомец-долгопят испуганно выглядывал из-за плеча, изучая запавшими глазами человека в прозрачном куполе.
Даже Хуана-Мария присутствовала, наблюдая за происходящим с томным любопытством из своей мотоколяски. Министры Войны, Авиации, Ядерной Энергетики собрались вместе в одном конце круга. Они спорили жарким шепотом, но быстро сели, когда Разум начал говорить.
— Эти вопросы заключаются в следующем, — пробубнил Разум. — Во-первых, удалось ли Шею и Турмонду убить Вора Алара? Если это так, то почему о них ничего не слышно? Во-вторых, можно ли начать операцию «Конец» с разумной надеждой на успех, даже если вопрос об Аларе остается нерешенным? Я полагаю, что эти два вопроса были представлены каждым членом Совета. Третий вопрос «жив ли Кенникот Мьюр?»... был задан только канцлером.
По спине Кейрис поползли ледяные мурашки. Неужели Разум действительно знает о Киме, и Аларе?
Человек в углублении сделал короткую паузу, опустил обезображенную львиную голову и снова посмотрел на круг лиц над собой. — Я могу ответить на ваши вопросы следующим образом. Во-первых, Шей и Турмонд мертвы в результате их соответствующих попыток уничтожить Алара.
— Во-вторых, успех или провал операции «Конец» теперь зависит не от жизни или смерти Алара, а от постороннего фактора, который будет раскрыт всем нам в течение нескольких минут. Таким образом, на первые два вопроса можно дать категорический ответ. Однако на вопросы о существовании или гибели Алара и Мьюра можно ответить только в терминах вероятностей, не соответствующих учению Аристотеля. На первый взгляд может показаться, что если Шей и Турмонд потерпели неудачу, то, по определению, Алар все еще жив. Такой вывод был бы ошибочным.
Он остановился на мгновение и изучил напряженные, озадаченные лица. — За исключением ее Императорского Величества, все вы провели свои аристотелевские жизни под впечатлением, что «Х» — это либо «А», либо не «А». Ваше традиционное образование ограничило вас двумерной, плоской аристотелевской силлогистической классификацией.
— Я не понимаю, — резко сказал военный министр Элдридж. — Что такое плоское определение, и какое оно имеет отношение к существованию... ну, скажем, Мьюра или Алара?
— Достаньте ваш блокнот, и мы будем рисовать картинки. Это был сухой, насмешливый голос Хуаны-Марии. Она подкатила к нему свое моторное кресло. Мужчина несколько неуверенно вытащил из кармана блокнот в кожаном переплете.
— Нарисуйте круг в середине листа, — приказала Хуана-Мария.
Озадаченный милитарист так и сделал. Стоявшие рядом министры вытянули шеи в сторону блокнота.
— А теперь подумайте над таким вопросом. Жив ли Алар? Как последователь Аристотеля, вы рассматриваете только две возможности. Он либо жив, либо мертв. Таким образом, вы можете написать «живой» в круге и «мертвый» в пространстве вне круга. «Живой» плюс «мертвый» в этом случае составят то, что последователи Аристотеля называют «группой множеств». Давайте, записывайте их.
Элдридж, выглядевший немного глупо, так и сделал.
Ироничный голос продолжал: — Но вы должны помнить, что «мертвая» часть человека определяется только отрицательно. Мы знаем, что это не так, а не то, что это такое. Если существуют другие условия существования, чем те, к которым мы привыкли, то эта часть человека будет включать и их. Неопределенность бесконечна.
— И далее, лист записной книжки можно рассматривать как простое поперечное сечение сферы, охватываемой бесконечностью. Вверху, внизу и под углами через него проходят одинаковые поперечные сечения в одной и той же сфере, и их бесконечное множество. Иными словами, одной своей попыткой свести проблему к двум альтернативам вы наделяете ее бесконечным количеством решений.
Лицо Элдриджа упрямо застыло. — Не имея в виду никакого неуважения, Ваше Величество, могу ли я утверждать, что подобные рассуждения — всего лишь академическое теоретизирование? Я утверждаю, что эти два врага Империи либо живы, либо мертвы. Если они живы, то должны быть схвачены и уничтожены. С вашего позволения, Ваше Величество, я переформулирую вопрос, который до сих пор стоял перед Разумом лишь косвенно. Он холодно обратился к человеку под куполом. — Жив ли Алар, Вор?
— Тогда скажите ему, Разум, если сможете, — сказала Хуана-Мария, скучающе махнув морщинистой рукой.
— В терминах Аристотеля, не имеющих законной силы, — ответил Разум, — Алар жив. Однако он не существует в плоской гипотезе Аристотеля, как ее понимает маршал Элдридж. То есть, сегодня в солнечной системе нет ни одного человека, который соответствовал бы отпечаткам пальцев и капиллярам глазного яблока, указанным в полицейском досье Алара.
— Полагаю, то же самое можно сказать и о Кенникоте Мьюре? — спросил Хейз-Гонт.
— Не совсем так. Личность Мьюра более расплывчата. Если рассматривать Мьюра с точки зрения классической логики Элдриджа, то он должен был бы рассматриваться, как более чем один человек. В терминах Аристотеля, не имеющих законной силы, Мьюр, по-видимому, развил определенную подвижность вдоль оси времени.
— Он может существовать как два человека одновременно? — с любопытством спросила Хуана-Мария.
— Вполне возможно.
Кейрис прислушалась к своему собственному сдавленному голосу. — Он — кто-нибудь из этих людей... сейчас находится в этой комнате?
Разум долгое время молчал. Наконец он поднял на нее большие печальные глаза. — Вопрос мадам вызывает удивление, учитывая очевидную опасность для ее мужа, если ее предположение окажется верным. И все же я отвечу вам следующим образом. Одно воплощение Мьюра, существование которого только что было логически выведено ее Величеством Императрицей применением аристотелевской логики, присутствует, но в данный момент оно не желает быть видимым для нас.
Он остановился и посмотрел на радиохронометр на стене слева от себя. Некоторые из присутствующих проследили за его взглядом.
Было уже четыре минуты первого ночи. Где-то далеко над ними занимался рассвет нового дня 21 июля 2177 года.
— Однако, — продолжал Разум, — Мьюр присутствует и в другой, совершенно иной форме, которая удовлетворит даже маршала Элдриджа.