— Я знаю о тех обломках, о которых идет речь, — спокойно вставил Разум. — Несмотря на его межзвездный двигатель, пока неизвестный на Земле, за возможным исключением механизма, о котором я только что объяснил Гейнсу для Т-двадцать-два, есть и другие свидетельства, указывающие на земное происхождение корабля.
— Какие доказательства? — спросил Хейз-Гонт.
— Ваш питомец. Вместо того чтобы быть долгопятом, стремящимся к первобытности, он, скорее всего, принадлежит к человеческому роду, выродившемуся в линию долгопятов.
Хейз-Гонт ничего не ответил. Он погладил гладкую головку зверька, который испуганно выглядывал из-за его плеча в сторону Разума.
— О чем говорит Разум?— прошептал Шей.
Хейз-Гонт проигнорировал его и снова посмотрел на Разума. — Вы понимаете, что я не могу допустить, чтобы такой вывод остался без ответа. Резкость в его голосе становилась все сильнее.
— Подумайте о ките и морской свинье, — неторопливо произнес Разум. — Кажется, они так же хорошо или даже лучше приспособлены к морю, чем акулы. И все же мы знаем, что это не рыбы, а млекопитающие, потому что они теплокровные и дышат воздухом. Из таких эволюционных остатков мы знаем, что их предки завоевали сушу, а затем вернулись к воде. И то же самое с вашим питомцем. Его предки когда-то были людьми, возможно, даже выше, и жили на земле, потому что он может говорить по-английски!
Губы Хейз-Гонта сжались в тонкую белую линию. Разум безжалостно продолжал. — Он говорит только тогда, когда вы вдвоем. Тогда он умоляет вас не уходить. Это все, что он говорит.
Хейз-Гонт обратился к Кейрис, не поворачивая головы. — Вы что, подслушивали?
— Нет, — солгала она.
— Возможно, вы обладаете какой-то необычайной способностью к синтезу фактов, — сказал Хейз-Гонт Разуму. — Тогда, может быть, вы скажете мне, почему это маленькое чудовище продолжает умолять меня «не ходить», когда я не собираюсь покидать Империю?
— Он может предвидеть будущее до такой степени, — бесцветно произнес Разум.
Хейз-Гонт не подавал никаких признаков того, что он верит или не верит. Он потер нижнюю губу большим пальцем и задумчиво посмотрел на Разума. — Я не игнорирую возможность того, что вы можете оказаться мошенником. Тем не менее, есть вопрос, который беспокоит меня в течение некоторого времени. От ответа на этот вопрос может зависеть мое будущее, и даже моя жизнь. Можете ли вы сказать мне и вопрос, и ответ на него?
— Да ладно вам, Берн, — перебил его Шей. — В конце концов…
Его прервали в свою очередь. — Имперское Американское правительство, — нараспев произнес Разум, — хотело бы начать внезапное нападение на Восточную Федерацию в течение шести недель. Канцлер желает знать, потребуют ли неизвестные ему факторы отсрочки нападения.
Хейз-Гонт наклонился вперед в своем кресле, тело его напряглось. Шей не улыбался.
— В том-то и вопрос, — признал канцлер. — И каков же ответ?
— Факторы, которые могут потребовать отсрочки нападения, действительно существуют.
— В самом деле? Что это такое?
— Одного из них я не знаю. Ответ зависит от данных, которые в настоящее время недоступны.
— Я предоставлю данные, — сказал Хейз-Гонт с растущим интересом. — А что нужно?
— Компетентный анализ участка определенной звездной карты. Четыре года назад Лунная Станция начала посылать мне пластинки микрофильмов обоих небесных полушарий с измерениями в квадратных секундах. Одна из этих пластин представляет особый интерес, и я чувствую, что то, что она показывает, может иметь отношение к будущему цивилизации. Она должна быть немедленно проанализирована.
— В каком отношении? — потребовал Хейз-Гонт.
— Я не знаю.
— А? Почему нет?
— Его сознание не может проникнуть в подсознание, — объяснил Шей, теребя пальцами свои богатые одежды. — Все, что может сделать его сознательный разум, — это пролить свет на впечатления его подсознания.
— Очень хорошо. Я поручу лунному персоналу поработать над этим.
— Обычный осмотр ничего не даст, — предупредил Разум. — Я мог бы порекомендовать только двух-трех астрофизиков в системе, способных провести необходимый анализ.
— Назовите хоть одного.
— Недавно в штат заместителя министра Гейнса был включен Эймс. Может быть, Гейнса удастся уговорить одолжить его…
— Он это сделает, — коротко ответил Хейз-Гонт. — Итак, вы упомянули «факторы» — во множественном числе. Я полагаю, что звездная пластинка не единственная.
— Есть еще один фактор неопределенности, — сказал Разум. — Это касается личной безопасности канцлера, а также министров и, следовательно, касается вопроса об отсрочке нападения.
Хейз-Гонт пристально посмотрел на человека в шаре. Разум ответил взглядом изумрудно-смертельных глаз. Канцлер кашлянул. — Этот другой фактор…
Разум безмятежно продолжил: — Самое могущественное существо на Земле, я не решаюсь назвать его человеком, сегодня не является ни лордом канцлером Хейз-Гонтом, ни диктатором Восточной Федерации.
— Только не говорите нам, что это Кенникот Мьюр, — сардонически заметил Хейз-Гонт.
— Существо, которое я имею в виду, — это профессор Имперского Университета по имени Алар, возможно, названный так из-за своего окрыленного разума. Скорее всего, он Вор, но это не имеет большого значения.
При слове «Вор» Турмонд заинтересовался. — Почему он опасен? Воры ограничены защитой своего кодекса.
— Алар, похоже, является мутантом с потенциально большими физическими и умственными способностями. Если он когда-нибудь обнаружит, что обладает этими способностями, учитывая его нынешнюю политическую точку зрения, ни один человек на земле не будет в безопасности от него, с кодексом или без него.
— А каковы его потенциальные возможности? — спросил Шей. — Он что, гипнотизер? Обладает телекинезом?
— Не знаю, — признался Разум. — Я могу только высказать свое мнение, что он опасен. Почему — это другой вопрос.
Хейз-Гонт казался погруженным в свои мысли. Наконец, не поднимая глаз, он сказал: — Турмонд, вы с Шеем будете в моем кабинете через час? Возьмите с собой Элдриджа из военного министерства. Кейрис, вы вернетесь в свои комнаты в сопровождении телохранителя. Вам понадобится весь вечер, чтобы одеться к сегодняшнему балу Императрицы.
Через несколько минут все четверо вышли из комнаты. Кейрис, бросив последний взгляд назад, встретилась с загадочными немигающими глазами Разума и встревожилась. Он говорил ей через разные промежутки времени во время беседы, используя код, который они разработали задолго до этого, что она должна быть готова принять Вора в своих комнатах сегодня вечером и защитить его от преследователей.
И одновременно Хейз-Гонт будет ждать ее на маскараде.
4 Налёт
Со своего места за роялем Алар смотрел поверх нотных листов на двух своих друзей, Мику Коррипса, профессора этнологии, и Джона Хейвена, профессора биологии, которые сидели, полностью поглощенные своей объемистой рукописью.
Темные, огромные глаза Алара мельком взглянули на двух ученых. Затем его взгляд скользнул мимо них, мимо беспорядочных стопок книг и бумаг, мимо ряда человеческих и получеловеческих скелетов, мимо кофейника с кофе, постепенно выкипающим у уличного окна. И далее, мимо университетского кампуса, где ближе к вечеру большой черный грузовик тихо подъезжал за живой изгородью из греческих можжевельников. Он просто остановился. Никто не вышел.
Его пульс медленно поднимался. Он звучал определенным аккордом на клавиатуре пианино. Он знал, что двое мужчин слышали его, но не казались встревоженными.
— А теперь, Мика, почитайте, что там у вас, — сказал Хейвен этнологу.