9) лучшие советские танки Т-34 и КВ слишком поздно поступили в войска, причем едва ли не большинство из них в последние месяцы и недели накануне войны; поэтому они были плохо изучены и освоены на местах, за их поставками в войска не поспевали развитие ремонтной базы и снабжение запчастями;
10) внезапным ударом враг дезорганизовал действия советских танковых соединений, не позволил наладить нормальное управление ими командованием армий, фронтов и Генштабом, обеспечить достаточное снабжение их горючим, боеприпасами и другими материальными средствами в условиях военных действий;
11) в наступлении тогда были немцы, поэтому советские танки, даже с небольшими повреждениями и поломками, оставлялись врагу; напротив, немцы имели возможность эвакуировать свои поврежденные и неисправные танки с поля боя и маршей и ремонтировать их;
12) в руководстве Западного и Юго-Западного фронта и входивших в них армий и мехкорпусов, где была сосредоточена основная масса наших танков, были предатели, которые старались дезорганизовать действия советских войск.
Вроде бы все или почти все из этих объяснений не лишены оснований, а многие и вовсе представляются вполне разумными. Однако если вдуматься, то выходит, что большинство из них так или иначе фактически означают, что сила танковых войск Красной армии явно преувеличивалась, либо соответствующие цифры и показатели их количества были мало что значащими или вовсе ошибочными. Одновременно многие из этих объяснений объединяет то, что они указывают на проблемы, связанные со слишком быстрым ростом Красной армии в последние предвоенные годы. СССР отчаянно пытался догнать стремительно наращивавшую свою военную мощь Германию. Но наш противник использовал гораздо более крупные ресурсы почти всей Европы и опирался на свою самую передовую в мире научно-техническую и опытно-конструкторскую базу. Вот потому качество и организация наших войск очень не поспевали за возрастанием их количества. И за рычаги танков и к их прицелам действительно усаживались вчерашние конюхи и студенты или в лучшем случае трактористы, пехотинцы и кавалеристы.
Ну а некоторые из упомянутых выше объяснений являются весьма сомнительными, спорными, предположительными, никак почти не объясняющими соотношение сил и результаты боев. К примеру, каких-либо прямых доказательств предательства Д. Павлова, А. Климовских, М. Кирпоноса, М. Пуркаева и других руководителей советских фронтов и армий, потерпевших в начале войны сокрушительные (или слишком неожиданные) поражения, никем так до сих пор не обнаружено. В конце концов, никто из них на сторону врага не перешел, кроме немногих генералов невысокого ранга, попавших в плен. Пока мы можем обоснованно, бесспорно говорить лишь об ошибках и упущениях этих военачальников, которые могли произойти вследствие недостатка знаний и сообразительности, но особенно – необходимых волевых качеств. Они оказались просто не готовы к такому развитию событий и растерялись. Хотя это не значит, что предателей, намеренно саботировавших мероприятия по повышению боеготовности, а затем и по отпору врагу, в их рядах и вовсе быть не могло. Но даже если это удастся доказать, соотношение сил на фронте и другие неблагоприятные для Красной армии объективные факторы никуда от этого не денутся.
Да и не стоит преувеличивать возможности предателей, а равно преуменьшать возможность их разоблачения. И вряд ли бы некие притаившиеся предатели в руководстве фронтов и армий посмели бы отдавать откровенно вредительские приказы танковым или иным соединениям, ведь тогда они сильно рисковали бы своим разоблачением. К тому же сделать это было весьма непросто, ведь система подготовки приказов в армии была коллективной, а система контроля многоуровневой. А если бы они их все-таки отдали, это, скорее всего, не осталось бы для них без последствий. В конце концов, выполнять дурные приказы подчиненные спешить не любят, а когда выполняют, то стараются делать это осторожно, по-хитрому. Не очень понятно и то, как в условиях начавшейся тогда войны, стремительных изменений ситуации на фронте и в управлении войсками эти предатели смогли бы поддерживать связь с немецкими штабами. А ведь без такой связи эффективность их вредительства была бы, скорее всего, невелика. В общем, слухи и предположения о советских генералах-предателях являются сильно преувеличенными.
Вот такие, с позволения сказать, находятся объяснения неудачам советских танковых войск в начале войны. Не то чтобы это всё было неправдой или ерундой, но все-таки у большинства сочинителей получается не столько анализ ситуации, сколько набор оправданий, да еще и во многом неоднозначных. И это еще автор потрудился составить здесь полный их перечень, стараясь включить в него все серьезные объяснения, в то время как в большинстве работ подобных сочинителей он гораздо более скудный, мелкий, а нередко и примитивно выраженный. Ну и, как уже сказано, самые разумные и весомые из этих объяснений фактически говорят о слабости советских танковых войск по сравнению с немецкими.