Стремление к Палестине, по мнению автора, следствие не того, что их принуждают работать по субботам, а именно того, что они "жидовствующие". То есть, если мы расшифруем эту фразу, – неофиты желают выполнить свой религиозный долг и поселиться на Земле Обетованной. Автор признает, что большинство субботников люди состоятельные. Он злорадствует, что те из них, кто не не смог устроиться в Палестине, возвращаются, но возвращения в лоно православия, вероятно, не происходит – иначе этот факт был бы отмечен. Жизнь для европейца в Палестине всегда была тяжела. Это может быть сформулировано так: могущественное религиозное обаяние местности побеждает отвращение к жизни в этой среде.
Субботники собираются партиями в Одессе, ищут помощи у местного "кагала" и получают ее. Следующая инвектива весьма характерна: «Через доверенного барона Ротшильда, раввина И. Любецкого, получая "поддержку из Парижа", конечно, от Всеобщего Израильского Союза и франкмасонства, столь могущественного и в правящих сферах Франции, наши жидовствующие целыми партиями и переселяются в Палестину…»22 Да, действительно, некоторые субботники, движимые любовью к покинутой Родине, возвращались в Россию. Что их ждало? Есть совершенно изумительное воспоминание, относящееся к концу 30-х годов: «Думается, было в нем две души: старого новгородца-ушкуйника, эдакого русобородого и голубоглазого русича-богатыря и библейского древнего иудея, воина Гедеонова войска и, одновременно, мечтателя-псалмопевца. Инженер, специалист по огнеупорам, Неемия Элеазарович Палкин и был потомком новгородских жидовствующих. Первый и последний раз в жизни встретил я человека, который воочию, в наши дни, воскресил передо мною облик этих вот последователей мудрого рабби Схарии и родственных им в какой-то степени новгородцев-стригольников. Сионист, он каким-то чудом вырвался в конце двадцатых годов из советского социалистического парадиза в Палестину. Очень музыкальный, он и на берегах не Иордана, а суровой Ухты напевал из глинковского "Князя Холмского":
Понесем в старый дом -
В Палестину…
Ну а в Палестине он смертельно затосковал по Волхову и Неве, по русским перелескам и русской песне.
– Представь, – рассказывал он мне, – ну никак не смог жить без Пушкина и Бородина… И вот черт дернул вернуться…
Семь или восемь лет (уже не помню) заработал он за эту тоску по "берегам отчизны дальной", и вот теперь, на Ухте, был главным инженером большого Ухтинского кирпичного завода…»23 Жидовствующий Неемия Элеазарович был мужественным и порядочным человеком; среди прочего он умудрился сохранить жизнь писателя Остапа Вишни. К этому следует добавить, что там же, на Ухте, пребывал и "кремневый сионист", инженер 3., специалист по переработке нефти: будучи отнюдь неверующим, он свято соблюдал субботу, несмотря на изолятор и другие издевательства тюремного начальства. Он считал, что исполнение всех требований иудаизма и еврейских традиций – непременное условие существование нации24.
Здесь уместно вспомнить, как русская художественная литература и, даже шире, русское искусство воплощало идеи жидовствующих. В XIX в. интерес был высок и вызывал не только отрицательные коннотации. Я хочу остановить внимание читателей лишь на двух произведениях: историческом романе И.И. Лажечникова "Бусурман" (1833) и драме Н.В. Кукольника "Князь Даниил Васильевич Холмский" (1840).
Иван Иванович Лажечников (1792-1869) был не только автором популярной и по сию пору исторической прозы (достаточно упомянуть роман "Ледяной дом"), но и крупным администратором, занимавшим значительные посты (вплоть до поста витебского вице-губернатора).
Наблюдения за еврейской жизнью подсказали ему сюжеты некоторых сочинений, в том числе и написанной в 1849 г. пьесы "Дочь еврея". Роман "Басурман" повествует о времени "жидовствующих" и воссоздает перед нами трагическую историю казненных в Москве в XVII в. еврейского врача мессера Леона и врача – "немчина" Антона Эренштейна, Федора Курицына и главу сектантов еврея Схарию: "…в тогдашнее время не было выгодной должности, которую не брали на себя потомки Иудины. Они мастерски управляли бичом и кадуцеем, головой и языком… Особенно на Руси, несмотря на народную ненависть к ним, в Пскове, в Новгороде и Москве шныряли евреи – суконники, извозчики, толмачи, сектаторы и послы. Удача вывозила из Руси соболей, неудача оставляла там их голову"25. И далее: "Антона привез в Москву жидок. Воображал ли молодой бакалавр, что сам привозит в русский стольный город основателя секты на Руси. Извозчик его не иной кто был, как Схария. Правда он успел дорогой заметить в своем возничем необыкновенный ум, увлекательное красноречие, познания химические и редкую любознательность…"26 В этой весьма объективной характеристике чувствуется симпатия автора к своим героям.
Одним из главных действующих лиц пятиактной драмы Нестора Васильевича Кукольника "Князь Даниил Васильевич Холмский" является богатый псковский купец Захарий Моисеевич Ознобин, на деле оказывающийся главой секты жидовствующих Схарией. При ярко выраженном антисемитском характере драмы следует признать, что автору, безусловно, удалось отобразить серьезность ереси, да и описания сектантов и евреев выполнены не одной лишь черной краской (в частности, драматург подчеркивает широкую благотворительную деятельность Ознобина). Наконец, в уста его дочери Рахили Кукольник вкладывает проникнутую симпатией песню о Сионе:
По словам самого Кукольника, эта песня, написанная в 1840 г. и для представления на сцене Александрийского театра положенная на музыку М.И. Глинкой, отражает "мистическое пророчество народа, жаждущего родины"28. "Песнь Рахили" стала большой удачей композитора. Кукольник писал: "…Жидовская песня, из Холмского, поразит каждого колоритом, энергией, правдой звуков и гармоническими достоинствами, которые и в рукописи были предметом справедливой похвалы многих"29.
Зачастую геры селились в Иерусалиме. Имеются интересные сведения, относящиеся к пребыванию неофитов в Иерусалиме и в Палестине между двумя войнами.
Переход в иудаизм в России происходил не только среди крестьян, но и в среде интеллигенции. Так, незадолго до первой мировой войны несколько семейств казаков на Кубани стали герами. Особенно любопытна судьба полковника Яковлева, который с большим трудом прибыл в Палестину и стал правоверным евреем, изучающим талмуд30.
Уверовавших ждал земной-небесный Иерусалим. В звучных виршах, напоминающих стихи Бенедиктова и капитана Лебядкина, а в будущем и Николая Заболоцкого, капитан Н.С.
Ильин, основатель "Десного братства", писал "гимн всемирного Святителя Божия на вшествие бессмертных людей в вечный город Иерусалим на преображенной земле":
Сей город Иерусалим будет спущен с неба… Окруженный огромной стеною из яшмы с 12 воротами из 12 жемчужин, город будет иметь в середине дворец Иеговы… Из-под дворца будет протекать река по всем улицам, а по берегам ея расти фруктовые деревья. От еды этих плодов люди не будут стареться, а будут пребывать в возрасте мужчины – 34, а женщины – 16 лет. Войны здесь не будет, волк и ягненок будут пастись вместе; лев станет есть сено, а змея землю"31.
Замечательная картина будущего. Немного терпения, и мы войдем в бессмертие…
ВЕЧНЫЙ ЖИД
Когда пилигримы двигаются по Страстному пути, то напротив VI станции (там, где св. Вероника отерла лицо Господа) и оставляя позади место, где Симон Киринеянин помог нести крест Иисусу, чуть наскосок, находится дом Вечного жида. Лишь очень дотошный экскурсовод может показать это место.