(К этому времени прошло 33 года с момента появления жидовствующих.) Уступил великий князь лишь после сильнейшего воздействия духовных лиц. В споре с ортодоксами он был не одинок. Его поддерживали заволжские старцы во главе с Нилом Сорским. Возможно, что кроме спасшихся бегством за границу часть "жидовствующих" схоронилась в заволжских скитах. Заметим, что до начала XIX в., т. е. возникновения декабристских обществ, столь высокого процента представителей знати в оппозиционном движении не было. (Вообще Иван III был знаком с евреями и даже вел переписку с еврейским князем из Кафы, предлагая последнему переселиться в Московию и породниться с ним: он сватал своего сына за дочь кафского князя.) И наконец самое главное – связь ереси жидовствующих с движением стригольников.
Считается, что ереси жидовствующих предшествовали проповеди некой сектантской организации в Пскове и Новгороде в конце XIV в., называемой "сектой стригольников". В XV в. остатки стригольников, по-видимому, примкнули к жидовствующим. Русские субботники, обнаруженные в центральных губерниях России (Воронежской, Орловской и даже Московской) в последние годы царствования Екатерины II и Павла I, утверждали преемственную связь с мучениками времен Ивана III. Этой точки зрения, например, придерживался кн. Н.Н. Голицын45.
Обширнейший анализ всех точек зрения на жидовствующих XV – начала XVI в. и вопроса о роли иудаизма принадлежит А.И. Клибанову46. К сожалению, к научной критике примешивались политические факторы сиюминутного времени. Так, В.В.
Колесов в комментариях к "Посланию старца Филофея" пишет не более и не менее как о содомии, т. е. о пороке, специально распространяемом еретиками среди светских лиц: "У еретиков, по предположению некоторых исследователей, он выполнял роль ритуального действа"47. Однако даже из поучения епископа Стефана Пермского против ереси стригольников явствует, что еретики пользовались репутацией порядочных людей, которые "не грабят и имения не збирают", в отличие от современного духовенства, погрязшего в пьянстве: "Сии учителя пьяницы суть".
Стригольников отличала высокая нравственность, что и признавал Стефан Пермский:
"Аще бо бы не чисто житье их видели люди, то кто бы не веровал ереси их?".
Впрочем, наивность его видимая – главное у "стригольников" не норма поведения, вполне пристойного, суть в том, что они – антихристиане, а посему хуже убийц: "Тати и разбойницы убивають человека оружием, а вы, стригольницы, убиваете человека разумною смертию, удаление ради от пречистых тайн тела и крови Христовы. Не покоряетеся Христу Богу…" 48 Среди сектантов начала XVIII в. мы уже упоминали о субботниках. Св. Дмитрий Ростовский писал о них, что они "иже по-жидовски субботу празднуют" и отпали от почитания икон под влиянием «люторских, кальвинских и "жидовствующих"»49. Со времени возникновения ереси жидовствующих прошло не менее 200 лет. Столь долгое существование ереси жидовствующих смущало многих исследователей: как может сохраниться так долго религиозно-идейное течение? О том, что это возможно, свидетельствует пример маранов. Евреи были изгнаны из Испании в 1492 г. Многие притворно приняли христианство, и костры инквизиции лишь подтверждали их обман.
Напомним лишь несколько фамилий, ставших известными в XVIII в.: Даниель де Фонсека (вторая половина XVII в. – 40-е годы XVIII в.) – врач и дипломат, родился в Португалии, прадед сожжен за тайный иудаизм; сам Даниель бежал от преследований, сохранил веру своих предков; Антонио Хозе де Сильва (1705-1739) – поэт и драматург, сожжен в Лиссабоне за исповедание иудаизма; Антонио Санхес (1699-1783) – врач из Португалии, работал в России при Елизавете Петровне; за исповедание иудаизма был лишен императрицей пенсии, умер в Париже. Мы привели только три имени, но известны сотни и сотни имен маранов, на протяжении столетий хранивших религию далеких предков. Что возможно было на Пиренейском полуострове, то могло быть и в польско-литовском государстве и в Московии. Один из крупнейших знатоков русского сектантства В.Д. Бонч-Бруевич писал о почти непреодолимом препятствии при исследовании учения, жизни и быта сектантов, "существование которых было погружено много столетий в величайшую тайну, а таких сект у нас немало – приверженцев их насчитывают огромными сотнями тысяч! Не знаю, есть ли другая страна в мире, где столь развита в народе конспиративная, тайная жизнь; не знаю, есть ли еще такой народ, где целые округи, деревни, села, станицы, посады исповедуют тайно свое учение, свою веру, свою особенную религию, которая подвергает жесточайшей критике и разбору господствующую ортодоксию!"50 Вероятно, многие русские сектанты занимали промежуточное состояние между иудаизмом и христианством. Мы, например, мало что знаем о религиозной системе Феодосия Косого (середина XVI в.), сравниваемого своими последователями с апостолом Павлом. Его взгляды дошли до нас лишь в пересказе его противников. Но есть один несомненный факт: после бегства в 1551 г. в Литву он женился на еврейской вдове; причем о ее переходе в христианство не сказано ни слова51.
Один из крупных исследователей сектантства М.А. Кальнев писал, что после преследования во времена Василия Ивановича секта "притихла", ушла в глубокое подполье и заявляла или не заявляла о своем существовании в зависимости от благоприятных или неблагоприятных обстоятельств52. Тот же св. Дмитрий Ростовский вопрошал: "Что же речем о субботниках, иже по жидовски субботы постят?… Не обновили ли тии жидовствования онаго, еже восстало в великом Новеграде, в княжение великого князя Иоанна Васильевича, при архиепископе Новгородском Геннадии, во дни преп. Иосифа, игумена Волоколамского"53.
Феофилакт Лопатинский, ректор Московской духовной академии, архиепископ Тверской, вице-президент Синода, знаток богословия, в "Обличении неправды раскольнической", написанной по поручению Синода, вероятно, в начале 1741 г., указал в прибавлении № 32: "Субботовщина, когда христиане постятся, тогда они не постятся… Оле! злоба не весть предпочитати полезное"54.
Один из исследователей раскола утверждает, что в царствование Екатерины II на Дону появляются последователи Моисеева закона из Польши и Турции55.
В первой половине XVIII в. наиболее нашумевшее дело об отпаде от господствующей церкви и переходе в иудаизм было связано с именем капитан-лейтенанта (поручика) русского флота Александра Возницына. Возницын принадлежал к старинному новгородскому роду, переведенному после покорения Новгорода во Владимир. Его дядя, Прокофий Богданович Возницын, думный дьяк, крупный дипломат, заключивший в 1681 г. Бахчисарайский мир, принадлежал к высшей аристократии. Тетка Александра Возницына, сестра думного дьяка, была замужем за контр-адмиралом Иваном Акимовичем Синявиным. Вполне возможно, и карьера во флоте Александра Возницына состоялась не без влияния дяди. Возницын был человеком образованным и мыслящим.
В начале 30-х годов XVIII в. он познакомился с евреем Лейбом Борухом (имеются и другие написания – Борохов или Борухов) и, как утверждает следствие, совершил обряд обрезания. Следствие пыталось выяснить, не является ли дело Возницына единичным: "Ими, жидом Борохом Лейбовым и Возницыным, для изыскания истины, надлежит произвести указанные розыски, для того не покажется-ль оный Борох и с ним кого сообщников в превращении еще и других кого из благочестивой греческого исповедания веры в жидовский закон…"56 Императрица Анна Иоанновна на докладе сената от 3 июля 1738 г. наложила резолюцию следующего содержания: "…понеже оные, Возницын в принятии жидовской веры, а жид Борух Лейбов в превращении его через приметные свои увещания в жидовство сами повинились; и для того больше ими не розыскивать не в чем, дабы далие сие богопротивное дело не продолжалось, и такие, богохульник Возницын и превратитель в жидовство жид Борух, других прельщать не дерзали: того ради за такие их богопротивные вины… обоих казнить смертию, съжечь…"57 В июле 1738 г. Александр Возницын и Лейб Борух были сожжены в Петербурге. В юридическом плане это дело интересно тем, что фактически следствие не было доведено до конца и Юстиц-коллегия требовала "досмотра" дела. Напомним, что дело вел начальник Канцелярии Тайных розыскных дел Андрей Иванович Ушаков (имя его наводило ужас, в истории прославился ведением дела Волынского и товарищей).