Заслышав мои шаги, Тхиа вскочил, как встрепанный, и окинул кабинет таким диким взглядом, что я невольно испугался.
– Что с тобой? – вырвалось у меня.
– Сон… – медленно произнес Тхиа, словно бы не вполне веря собственным словам. – Это сон был… только сон… приснилось…
Он прерывисто вздохнул, нашарил рукой край стола и вновь сел, держась за стол, чтобы не упасть.
– Эй! – Я схватил первый попавшийся свиток и принялся обмахивать Тхиа. – Очнись!
– Я… нет, ничего, – трясущимися губами произнес Тхиа. – Приснилось, понимаешь? Просто приснилось.
– Вижу, – проворчал я, присаживаясь на край стола. – После такого дня не диво, что кошмары снятся.
– А это не кошмар был, – возразил Тхиа. – Это… другое. Понимаешь, мне снилось, что я сплю…
– Уже страшно, – съязвил я, пытаясь ехидством подбодрить Тхиа. Но тот был по прежнему серьезен.
– Сплю, – упрямо повторил он. – В своей спальне. А потом просыпаюсь. Не на самом деле, во сне просыпаюсь. И вижу, что дверь открыта. Я хочу встать и закрыть ее… а ее нету, и стенки нету… в смысле она есть, но ее нету, и ни одной стенки нету. И все-все видно – как Лаан с Налленом беседуют, как ты во дворе бедолаг этих гоняешь… а по коридору идет отец, и заходит в мою комнату… через дверь, которой больше нет… и улыбается…
Я вздрогнул. М-да, узреть во сне господина Майона Хелойя в виде улыбающегося покойника… от такого и самое мужественное сердце захолодеет.
– Ты не понял, – помотал головой Тхиа, верно истолковав мое движение. – Он по-другому улыбался. Так, как все люди.
Представить себе подобную улыбку на лице господина Хелойя я не мог. Ну не мог, и все тут. Воображение отказывало. А вот представить себе причину сна – мог, и даже очень. Бедняга Тхиа! Хоть во сне, хоть бы и посмертно, увидеть на лице отца ту улыбку, что так и не увидел ни разу при жизни.
– Только сперва он не мне улыбался, – продолжил Тхиа, – а тебе.
Что-о?!
– Смотрит на тебя через стену и улыбается. И говорит: “Хороший мальчик.”
К тому, что меня в этом доме все, кому не лень, называют мальчиком, я уже привык, но от приснившегося мертвеца, по правде говоря, не ожидал. Мальчик… да еще хороший!
– А потом он мне тоже улыбнулся и говорит: “Передай ему, что в поединке он победил”.
Неужели… не может быть! Нет! Ведь я еще не умер… или мне это только кажется? Ни один покойник не может так зверски хотеть жрать. Или все-таки может? В конце концов, что я знаю о покойниках?
– А потом усмехнулся, ну вот прямо почти как ты, и сказал, что для победы в поединке умирать вовсе не обязательно. Я спросил, про какой это он поединок говорит, а он ответил, что ты сам все расскажешь, потому что родня промеж собой в таких делах не скрытничает. Недолжное это поведение.
Недолжное… нет, что ни говори, а приснился Тхиа именно господин Хелойя, а не кто-то другой с его обличьем. Только вот о какой родне он речь завел?
Впрочем, ожидать от сонного видения разумной логики – верх дурости. И так уже сон на диво связный при всей своей нелепости.
Нелепость. И никак иначе. Что бы там ни думало по этому поводу мое тело, облившееся холодным потом.
– А потом он руку мне на плечо опустил… теплая рука, живая, как есть живая… и по голове погладил. – Тхиа нервно сглотнул. – А потом опять посмотрел на тебя через стенку, вложил мне в руку камешек какой-то на цепочке и говорит: “Отдай Кинтару непременно. Я бы сам отдал, но он сейчас не спит. Он этой вещью распорядиться сумеет правильно. Пообещай, что как он придет, ты сразу и отдашь. Я тогда буду за тебя спокоен”. Я обещал… а он опять улыбнулся, помолчал немного, волосы мои потрепал и вышел, и дверь закрыл… и тут дверь открывается сразу же, и ты входишь.
– И что я делаю? – спросил я.
– Сюда входишь, – объяснил Тхиа. – В кабинет. Не во сне, а на самом деле.
Нелепость, морок! Но как же полностью сталкивается с действительностью сонное наваждение… немудрено испугаться.
Я утер пот со лба, не таясь. Рубашка моя при этом движении слегка распахнулась. Тхиа внезапно вскрикнул и уставился на меня.
– Что это у тебя? – странным, замороженным каким-то голосом спросил он.
– Где? – удивился я.
Вместо ответа Тхиа дрожащими пальцами ухватил мою руку и поднес к моей шее. Не успел я удивиться его странному поведению, как мысли о нем вылетели из моей головы – ибо я именно что удивился, всерьез и по настоящему.
Рука моя нащупала на шее цепочку с тяжелой висюлиной. Цепочку, которой там никогда не было и быть не могло.
– Сразу, как только ты войдешь… – отсутствующим голосом произнес Тхиа. – Значит, не сон…
– Послушай, – нерешительно произнес я. – Давай мы покуда штуку эту трогать не будем, ладно? Страшно все-таки. Сначала Наллену покажем, хорошо?
Тхиа кивнул молча. Молчал и я. Говорить мне не хотелось. Спать – тоже.
– Ты мне вот на что ответь, – не подымая головы и не глядя на меня, осведомился Тхиа. – О каком поединке он говорил?
А, проваль – сказать, что я покраснел… это еще ничего не сказать. Вызвать на смертный… вернее, на посмертный бой несчастного покойника, чтоб ему во гробе мирно не лежалось – это я сумел. А вот как признаться сыну вызванного, что втыкал в погребальные одежды Иглы Вызова?
Не знаю, как мне удалось рассказать Тхиа, почему я решился на вызов и когда его осуществил. Тем более не знаю, как мне удалось не запинаться на каждом слове.
– Одного не понимаю, – вздохнул я, когда рассказ мой окончился. – Как это я победил, не сражаясь, и при чем тут родня?
– Не сражаясь? – поднял бровь Тхиа. – Ну-ну. Столько лет и без продыху… хотел бы я знать, в таком случае, что ты назвал бы сражением? Наверняка что-то совсем уж несусветное. А родня тут очень даже при чем.
Он замолчал, и я даже не стал его переспрашивать; только посмотрел на него устало и растерянно.
– Сделай одолжение, – ехидно попросил Тхиа. – Достань две Иглы. Нет, не спрашивай, зачем, просто достань, не глядя.
Я пожал плечами, протянул руку и вынул из пустоты две Иглы.
– А теперь разожми руку и посмотри, – скомандовал Тхиа.
Я послушно разжал руку – и обомлел. Навершие одной Иглы было мне привычно: цвет морской волны и серебро. Но вот вторая… вторая вспыхнула перед моим изумленным взором синевой и золотом.
– Видишь ли, – с язвительной обстоятельностью пояснил Тхиа, – ты ведь все три Иглы использовал. Смертный вызов. А если в таком бою противники друг друга все же не убили, они становятся братьями. Братьями по той крови, которая смешалась в сражении. Обычай такой. Ну а раз вы с отцом друг друга не убили… сам понимаешь.
– Ну да, – тупо кивнул я. – Он не от моей руки умер, а я покуда и вовсе живой… но ты уверен, что поединок был?
– Уверен, – очень серьезно произнес Тхиа. – Был. Ты ведь и сам знаешь, только еще не понял. И отец так сказал. А еще… я не говорил тебе, потому что не понял тогда, во сне… он сказал, что ты освободил его посмертие.
Я осторожно положил на стол синюю с золотом Иглу. Помедлил немного и положил рядом с ней вторую.
Не знаю, что можно ответить на такое.
По счастью, отвечать мне не пришлось. В дверь постучали.
– Войдите! – крикнул Тхиа.
Я ожидал увидеть кого-нибудь из слуг, но в кабинет вошел один из помощников Наллена.
– Господин маг зовет вас отужинать с ним, – сообщил вошедший.
Мы с Тхиа переглянулись. Отужинать?! Это же сколько времени… да. Действительно, отужинать. Хорошо хоть, не позавтракать.
* * *
Королевский маг встретил нас возле стола, нагусто заставленного разнообразной снедью. Лаана зато нигде видно не было – ни за столом, ни возле, ни, судя по всему, под ним.
– Вассала вашего я отпустил отсыпаться, – сообщил Наллен, правильно истолковав мой взгляд; полные рыбьи губищи “сомика” на сей раз не вздрогнули в улыбке на этих словах, хотя нечто подозрительное в краешках его рта мне все же почудилось. – Пусть отдыхает. Слишком уж много ему пришлось пережить… а потом, соответственно, и рассказать. Сразу же возникла надобность побеседовать с другими… э-э… участниками событий.
– В том числе и с нами? – на правах старшего уточнил я.