– Помню, однажды ночью я ехал автобусом в Годковички и заметил в темных окнах маленького домика напротив браницкого пивоваренного завода странный голубой свет, – сказал я.
– Когда я встретилась весной позапрошлого года с писателем, он писал свою книгу уже четырнадцать лет и исписал за это время тысячи страниц. При этом в романе не было сюжета, а в некоторых частях так и вовсе ничего не происходило; иногда на сотнях страниц рассказывалось об одном вялом утре, когда астроном лежал в постели, слушал плеск волн и наблюдал, как по затейливому орнаменту обоев медленно движется солнечный луч. С тысяча девятьсот восемьдесят шестого по восемьдесят восьмой год он писал длинную главу о библиотеке морского города. В начале сезона дождей астроном попал под тропический ливень; это случилось как раз тогда, когда он плыл на легком челне по одной из широких, но малолюдных окраинных улиц. Он догреб до ближайшей подворотни и смотрел из лодки на потоки воды, которые раскачивались над гладью, подобно фантастическим прозрачным джунглям. Дождь не утихал, и астроном, оглядевшись, нашел устье темного водного коридора; в его дальнем конце на воду падал косой луч света из открытых дверей. По темному коридору он доплыл к этой двери и заглянул в нее: внутри оказалось просторное помещение, заставленное подымающимися из воды книжными стеллажами. Он проплывал по меандрам среди стен из книг – полки уходили глубоко под воду; время от времени он опускал руку вниз, доставал какую-нибудь книгу и переворачивал несколько страниц, сделанных из непромокаемого материала, а потом возвращал ее на место. За одной из книжных стен на водной глади покачивалась лодка, в ней стоял мужчина с ухоженной бородкой и выравнивал томики на полке. Так астроном познакомился с городским библиотекарем. Он заботился о библиотеке в одиночку, но при этом не был загружен работой – жители морского города не были страстными книгочеями, они ценили настоящее, любили шум волн в комнатах и игру света на воде и на чтение смотрели как на странную, хотя и безвредную забаву. За годы, проведенные в морском городе, астроном научился ощущать радость от игры света на водной глади и от шепота волн, ему понравилось наблюдать за шумным потоком времени, не замутненным событиями, но его не оставляло желание узнать побольше о прошлом морского города. И он начал ездить в библиотеку и брать там книги, а писатель в будке сторожа на браницком складе пиломатериалов пересказывал содержание томов, которые читал астроном в своей комнате. Он переписывал долгие морские эпосы, философские трактаты и рассуждения о геометрии, партитуры музыкальных сочинений для водяных инструментов, сложные формулы из математических книг и увлекательные морские приключения, а также старые молитвенники – воззвания к богам, которые давно сгинули и чьи имена либо забылись, либо перешли к героям детских сказок; эти вышедшие из употребления молитвенники хранились в основном на самых нижних полках глубоко под водой, там, где подножие стеллажей покоилось на коралловых рифах, среди покачивающихся актиний и губок. Когда писатель в Бранике переписывал содержание книг, которые читал в своей комнате астроном, он всякий раз не забывал описать свет, падавший на раскрытые страницы книги, и запах бумаги, и форму коричневатых пятен, появлявшихся на листах, – будто бы он сам жил в морском городе и перенял от его жителей любовь к трепетанию и дыханию поверхностей. Иногда грузовик с деревом приезжал на склад поздно вечером, и нужно было подписать накладную; тогда писатель прерывал свои записи о книге, которую читал астроном, и улаживал все дела, а потом вновь возвращался – сначала в комнату астронома во дворце, а затем в еще более далекий мир книги, которую астроном читал, положив на колени.
Одна из книг называлась «Король номадов». Действие происходило в морском городе – но был ли это другой морской город, а не тот, где жил астроном, или как раз тот самый, хотя и преображенный авторской фантазией, понять было невозможно. Этот второй морской город был построен из темного камня, посреди его водных площадей вздымались не скульптуры, а высокие стройные обелиски, конусообразные крыши были не выпуклыми, а вогнутыми; но главное его отличие от города, где жил астроном, состояло в том, что время от времени его посещали номады, морские кочевники, – это был народ, живший в маленьких плавучих обиталищах; иногда горожане не видели номадов месяцами, но в одно прекрасное утро их суда появлялись на окраинах города, они приплывали в лодках на рынки и продавали там редкую рыбу, безделушки, сделанные из кораллов и раковин, а также рогожки из водорослей, которые они сушили на плоских крышах своих плавучих хижин. Книга рассказывала о человеке, который провел у морских кочевников много лет и стал их вождем, хотя родом был из города и прожил там до двадцати восьми лет. Он работал настройщиком водного органа; каждый день он ставил в свою лодку аквариум с желтой рыбкой-камертоном и объезжал дома, куда его вызывали; он настраивал эти прекрасные, удивительно звучащие инструменты, приносившие радость не только своими звуками, словно рожденными в морских глубинах, но и тем, что в жаркие дни они освежали слушателей струйками воды, которые разбрызгивали верхушки их трубок. После работы настройщик отдыхал в своей комнате в узкой улочке, которая каждое утро превращалась в рынок; ближе к вечеру в просветах между домами появлялось солнце, и тогда он задергивал окно белой занавеской, но в комнате все равно было душно и сыро. Он сидел, свернувшись в глубоком кресле, и смотрел на тени, которые низкое солнце проецировало на белую занавеску, – тени покупателей, выбиравших товары, что были выставлены на лодках, и живо жестикулирующие тени продавцов; он слышал отрывки фраз и вдыхал смесь гнилостных запахов. Медленное течение воды заносило мусор с рынка в его дом; даже ночью, когда торговля прекращалась, у стен его комнаты покачивались фруктовая кожура и мятая промасленная бумага, и сладковатая вонь настигала его во сне. В игре теней на занавеске он иногда видел силуэты острых шапочек номадов и слышал резкий акцент, которым отличался их говор. Для него номады были колоритными куклами из театра теней; он не догадывался, что в книгах судьбы, спрятанных на морском дне в шкафу из розовых кораллов, написано, будто он проживет у них сорок лет и станет их королем.