— Они приближаются! — выкрикнул оказавшийся рядом Зэмба. — Со стороны города, я видел выхлопной дым. Надо уходить от фургона!
Эркенс заметно вздрогнул, но не произнес не слова. Драган автоматически захлопнул блокнот.
…А если лидер планеты-объекта не желает прислушиваться к таким советчикам-загонщикам, те отступают и вместо них приходят Шакалы. Шакалы уничтожат упрямца. Чаще всего просто стреляют, но иногда организуют взрыв, как случилось с теперь уже бывшим президентом Тарихо.
— Куда уходить? — сухим голосом спросил Вук.
— Глубже в джунгли. Там есть старая тропа, они наверняка не знают о ней, она ведет к заброшенному храму, там можно спрятаться. — Туземец выглядел удивительно спокойным. — Я думаю, они просто перехватили сигнал моего навигатора и теперь идут прямо на него.
Вук не стал вслух спрашивать, как теперь их найдут люди из посольства, если они уйдут от фургона. Он быстро сунул блокнот в карман, флягу с остатками воды — в другой карман и шагнул в фургон.
— Зэмба, помоги его поднять.
Эркенс оставался равнодушен к происходящему, он не выражал ни страха, ни трагической иронии, чему Вук, признаться, был даже благодарен. Сейчас им точно не до препирательств! Вдвоем с туземцем они подхватили его под руки и побрели, насколько могли быстро, в указаном направлении.
Зэмба сам не понимал, почему он так уверен, что преследователи не найдут тропу в святилище. Да, вряд ли боевики Тариханской Армии Освобождения вообще когда-то слышали об этом месте. Они теперь также далеки от своих предков, как и Зэмба, а может быть и дальше. Зэмба старался их осуждать, ведь они беспощадны и ведут жестокую войну против всех пришельцев. Отец Зэмбы говорил, что свобода не дается просто и бескровно. Но боевиков он не поддерживал.
Гибель президента дала боевикам большой повод устроить открытую охоту за иномирцами. А теперь, если беглецов догонят, они наверняка убьют и Зэмбу.
Вук Драган тоже не мог отделаться от мысли, что справедливость на стороне этих боевиков. Хотя бы часть справедливости. Вук слукавил, когда спорил с Эркенсом. Он напишет свою книгу не для того, чтобы изменить мир, не для праздной ленивой публики. Точнее, в первую очередь — не для неё. Он напишет для себя, потому что не может не написать.
— Зэмба, почему ты решился нам помочь? — спросил он на ходу, тяжело дыша. — Мы же не могли заплатить тебе больше за такой риск…
— Я только стараюсь меньше отходить от Тропы Предков.
Окружающие джунгли, казалось Драгану, совсем затихли, онемели. Вук слышал только своё сердце. Туземец, похоже, слышал больше, он то и дело поводил ушами. И вдруг… Слева от тропы в зарослях, почти беззвучно показалось нечто. Черная шкура, покрытая темно-бордовыми пятнами и два больших желтых глаза.
Вук замер. Эркенс на секунду потерял одну опору и чуть не упал.
— Что там? — слабо поинтересовался тот.
— Не останавливайтесь! — решительно приказал Зэмба, удержавший его от падения. — Надо идти.
Тариханский леопард?
— Зэмба, ты уверен, что нам туда?
— Да. Ночная Смерть охотится не на нас.
— Правда?
Вук слышал, что этих созданий почти всех истребили. Кажется, только теперь журналист осознал полностью, что они в Джунглях. Боевики-преследователи здесь — не единственная опасность. И, быть может, не самая страшная.
Зэмба просто шел вперед, к святилищу.
У самого подножия пирамиды тёк ручей. Они без сил опустились на нижнюю ступеньку. Туземец взял флягу и принялся набирать воду, а Вук, едва переведя дыхание, опять вскочил на ноги и уставился вверх. Ненадолго он даже забыл и о погоне и о тариханском леопарде.
Туземное святилище поражало своей совершенной простотой. По сути, в нем не было ничего выдающегося, только отполированные почти до зеркальной гладкости белые камни, сложенные огромной пирамидой. Драган не был ни этнографом, ни археологом, но в ходе расследования дел Загонщиков немного читал о верованиях туземцев Тарихо. Человеческие ученые до сих пор не могли понять, как древним тариханским строителям удалось так отполировать местный гранит, не имея современных инструментов.
— Почему сюда перестали приходить? — спросил Вук, хотя ответ был, по сути, очевиден. А время для болтовни не подходящее.
— Сначала почти все ближайшие деревни переселили, — спокойно ответил Зэмба то, что репортер знал давно. — А потом и те, кто еще оставался, продали фермы и ушли в город на работы.
Вук Драган не такой уж наивный романтик, каким считает его Эркенс. На самом деле он не надеется изменить мир. Но он не может молчать о некоторых вещах, иначе он просто не уживётся сам с собой.