Почему-то его старый город в последние десятилетия стал считаться «самым романтическим в мире». Знали бы все эти влюбленные, что однажды вызрело в этих водах и вынырнуло в мир!…
Теперь здесь повсюду желто-оранжевые фонари, и в их свете кажется, будто дома и вода залиты жидким золотом. Будто всё золото Венеции выплеснулось из сундуков!
Флориано знал, что в его жилах давно течет расплавленное золото. А живую кровь приходится отнимать у других.
Расслышав где-то вдалеке бешеное сердцебиение, он велел гондольеру причалить.
Флориано легко взобрался на крышу одного из домов и сразу встретился взглядом со Святым Марком. Сколько уже столетий он не может войти в сей храм.… И не только потому, что чудовищам тошно в доме Его. Флориано полностью сознавал предательство, совершенное им и его братьями. Он не знает, что думают они, они никогда больше сюда не приезжали. Но ему было противно вспоминать о своем предательстве. Сыны Сиятельного Города, которому покровительствовала сама Богоматерь, предали её и стали слугами Иуды.
Впредь ни одно их большое дело не обходилось без предательства.
Он перепрыгивал с крыши на крышу, двигаясь в сторону сердцебиения.
Флориано хорошо помнил свой последний праздник Sansa, Вознесение, «Обручение Венеции с морем». Тогда он, сын знатного купца, тоже позволял себе бегать по крышам.
Пышный кортеж из лодок выходил на Большой канал. По знаку Дожа Патриарх выплескивал за борт большую ампулу со святой водой. А сам Дож торжественно бросает в воду освящённый перстень, произнося при этом «Мы обручаемся с тобой, море, в знак нашего истинного и вечного господства».
В те времена образ понтифика Александра III еще не стерся из памяти хозяев Светлейшей. Сам представитель Господа на земле в знак мира подарил Дожу освященное кольцо и обязал его к обручению Венеции с морем.
«Прими его в знак Власти, что вы и потомки ваши вечно будете иметь над Морем. Да обручится Венеция с Морем так, как мужчина обручается с женщиной, дабы быть её господином».
Но уже тогда всё начало меняться. Османы перекрыли путь на Восток. А потом в город пришли незнакомцы, способные творить золото из слов, и предложили союз. И новый, более безопасный дом.
Разве же «люди моря» боятся перемен?
Старшие рода Светлейшей хотели направиться в Ватикан. Но новообретенные союзники высказались против этого.
Флориано оказался над краем крыши и увидел, наконец, предмет своих поисков.
Стелла.
Стелла точно не знала, кто и когда придумал ростовщичество. Её никогда особо не интересовали такие скучные темы. Но, кажется, многие из первых мировых банкиров были родом из Венеции.
Потом они переселились, вроде бы, в Голландию, в Англию…
Удивительно, какие глупые мысли лезут в голову перед неминуемой гибелью. То есть, простите, перед расплатой по кредиту.
Стелла, почти не видя, куда бежит, выскочила из проулка и оказалась в каком-то дворике, окруженном с четырех сторон стенами. Из него вели еще три переулка. Стелла болезненно щурилась, соображая, куда бежать дальше. Она тяжело дышала. Бежать было бесполезно, но она не собиралась останавливаться.
Из трех выходов одновременно появились три пристава в униформе банка. Один из них повторил стандартную фразу о том, что она должна подчиниться условиям контракта.
Интересно, зачем банкирам кровь, что они с ней делают? Говорят, что продают ученым и врачам, но разве это выгодный бизнес? А крови им нужно много.
У Стеллы оставался только один путь — назад, но его перекрыл некто, спрыгнувший с крыши.
Она замерла и, если можно так сказать, растерялась. Четвертый не был в форменной одежде. Его лицо в свете фонарей казалось золотистым.
— Сеньор? — с подозрением обратился к нему старший из «тройки».
— Всё в порядке, — незнакомец чуть кивнул и сказал что-то еще… Вроде бы по-итальянски, но в то же время непонятно.
Приставы его явно поняли. Старший даже козырнул и протянул какие-то бумаги. Тот едва взглянул и сказал еще что-то непонятное.
Его голос звучал медлительно и ровно, как вода в Большом канале. И весь он выглядел, словно какой-то городской дух.
Стелла одернула себя и, наконец, поняла, что приставы уходят.
Она осталась одна с незнакомцем. Может быть, от него тоже следует бежать? В любом случае, она не могла двинуться с места.
Флориано.
Флориано не мог четко ответить себе, зачем он приехал в этот город. В том не было никакого практического смысла.