— О, да, насколько вы знаете, меня там корежит, — она чуть скривила своё скульптурно-правильное лицо, что совсем не отняло у неё обаяния. — Что вы еще обо мне знаете, офицер?
Офицер не поддержал иронии:
— Знаю, что вы вампирша, шпионка и уходите от налогов.
Девушка вдруг рассмеялась льдисто-хрустальным смехом.
— А у вашей «конторы» был удачный год! Подавили очередную гражданскую инициативу, выследили меня…
— Вооруженный мятеж, — педантично поправил Александр. — Камни и бутылки с зажигательной смесью не есть гражданская позиция.
— Ваши же провокаторы…
— Да, да, я читаю ваш блог.
Она вскинула руки, будто сдавалась. Тонкие, изящные кисти.
И заговорщицки улыбнулась:
— Вы меня со всех сторон обложили, пес режима! Похоже, мне ничего не остается, кроме как убить Вас.
— Я понимаю, — учтиво кивнул «охранитель», — но перед этим, быть может, Вы уделите мне еще несколько минут?
— Последнее желание — закон! — Девушка улыбнулась совершенно обворожительно.
Они перешли на Дворцовый мост и присели на гранитную скамью. Оттуда открывался красивый, «открыточный» вид на Зимний. Дворец сиял праздничными огнями.
— Слушаю вас, офицер.
Лена Голдфилд, так её имя. По официальной версии — дочь британского золотопромышленника, работающего в Сибири. В столице — возглавляет отцовский благотворительный фонд «Голоса». Светская львица, известный общественный деятель.
По неофициальной… Увы, но, судя по всему, Александр уже не сможет описать в отчете другую версию биографии Лены Голдфилд.
Операция фактически провалена, провалена лично им, и Лена это понимает.
— В одном из виденных мной документов говорилось, что «Лиоте» — это непрерывно действующая операция, главной задачей которой является выявление и использование трудностей и уязвимых мест внутри стран евразийского блока. В ходе операции должны использоваться все возможности, которыми располагает английское правительство для сбора разведывательных данных и организации мероприятий.
Эти бумаги он видел семь лет назад в Киеве, среди вещей убитого агента. Агент оказался вампиром, но это немедленно засекретили.
— Лиоте? — её глаза выражали искренне удивление. Светло-карие глаза, с солнечными искорками. Настоящие вампиры не боятся солнца. — Я слышала продолжение этого анекдота: генерал Лиоте всё-таки дождался своих деревьев.
— Вы тоже рассчитываете дождаться своих… плодов? — Александр смотрел ей прямо в глаза. Нет смысла прятать взгляд. — Я знаю всех, с кем вы работаете. Всех Ваших агентов.
— Моих агентов? — она снова рассмеялась. Её смех веял холодом, как зимний ветер. — Вы не столько хамите, сколько льстите! Как же я их вербую?
Он не обращал внимания на её смех.
— С помощью средств фонда Вашего, так называемого, отца. Лесть, сначала мелкая, затем безудержная. Подарки, сначала незначительные, потом — очень дорогие. Огромные гонорары за еще ненаписанные произведения, содействие в подготовке мемуаров путем предоставления «советников» и переводчиков определенного толка. Издание и реклама этих мемуаров на Западе, опять же с выплатой огромных, несопоставимых с российскими, гонораров… Все это делает такого человека заложником, «содержанкой» и проводником идей его новых хозяев.
Она больше не смеялась и не дурачилась, но смущенной всё же не выглядела.
— Вы параноик, как и все Ваши коллеги. Если человеку не нравится Ваше правительство, это вовсе не значит, что…
— Да, да, Ваш блог, — весьма невежливо перебил он. — Так я прав? «Лиоте» существует?
Лена Голдфилд скептически изогнула брови.
— Это всё, что вы хотите узнать перед смертью?
— Да, этого будет достаточно.
Они одновременно поднялись на ноги.
— Досконально изучив оружие, теперь желаете понять, чья рука его сжимает? — скучающе спросила Лена, подходя ближе. Снег от её коротких шагов остро скрипнул.
— Я это знаю, просто хотелось уточнить.
— Считайте, что уточнили.
Лена Голдфилд опять поймала его взгляд. Отстраненная, безмятежная красота. С трудом верилось, насколько она.… Насколько это существо опасно.
Александр никогда не видел, как убивают вампиры, только читал и слышал. Вряд ли ему сейчас помогут серебряные пули или святая вода. Даже если бы эти средства у него сейчас были, воспользоваться ими он всё равно не успеет.
Холод словно усилился, так, что Александр оцепенел, почувствовал себя неживой статуей. Он не мог шевелиться, мог только смотреть в её глаза.