— У нас как на войне — один день за три. «Логично», — подумал я и тут же задал следующий вопрос:
— Тогда можно ли приравнять сегодняшний день к большому празднику?
— Конечно.
— Тогда, стало быть, можно и покаянным каноном ограничиться?
Батюшка понял, куда я клоню, и вздохнул:
— Тебе можно.
За час до прихода на место ночёвки я взялся читать правило: с одной стороны, молитва в любом случае лучше разговоров, которые обычно случаются в первый день, во-вторых, на сон больше времени останется. Читал я вслух и вокруг меня тут же собрался народ. Прочитал я покаянный канон и перехожу к последованию. Одна старушка попыталась напомнить, что-де ещё Богородице и Ангелу Хранителю читать надо, но я ей популярно растолковал, как и что, праздник, мол, большой у нас, а по большим праздникам радоваться надо. В общем, наставил старушку и продолжил чтение. Рассчитал я точно: как закончил чтение, показалось село. Окружающие поблагодарили и я с чувством выполненного долга убрал молитвослов в рюкзак.
На следующий день подходит ко мне одна женщина и так тихонечко, чтобы никто не слышал, говорит:
— Нас-то батюшка вчера отругал. Это, говорит, я ему, то есть вам, разрешил один канон читать, а вас кто благословлял? Так-то. — и отошла.
Вот где мне стыдно стало. До такой степени, что хоть разворачивайся и обратно возвращайся, чтобы заново крёстный ход начать.
Тот случай показал, какой я немощный и маленький, младенчик, можно сказать, раз мне такие послабления делаются. А позже я понял, насколько мудр был батюшка, не торопивший меня, он видел, что молитва моя больше внешняя, вот и ждал, пока созрею.
Сколько чудесных батюшек даровал нам Господь, какая это радость — общение с ними!
Иногда приходится слышать: вот тот — такой, а этот сякой, эти, мол, творят то, а те — другое. Я всякий раз тушуюсь, мне не хочется говорить с таким человеком. Но именно эти люди всегда начинают требовать ответа. Ну да, начинаю лепетать, может, и бывает там где-то. кое-где. у нас порой… В лучшем случае заканчивается такой разговор признанием, что в семье, мол, не без урода. Супротивник гордо замолкает, я проглатываю пилюлю, лишь бы быстрее закрыть тему, и понимаю, что молчанием предаётся Бог. Конечно, надо отвечать, ибо я перевидал многих батюшек — и всяких, и разных, и таких, и сяких — но ни одного «урода» не встретил.
Алексей Иванович продолжал беседовать с Серафимом. Тот рассказал, что на сам Афон подниматься сейчас не следует, нужно чтобы световой день был подлиннее, да и холодно там сейчас ночью (а ночевать пришлось бы на Горе), но съездить в Великую Лавру, которая находится у подножия Горы и с которой, собственно, и начинался Афон как монашеская республика, советовал. Алексей Иванович достал карту и попросил указать, где находится Ксилургу. Оказалось, что это в другой стороне от Лавры — Серафим обвёл пространство меж трёх дорог: где-то здесь. Ещё он рассказал про недавний пожар в сербском Хиландаре[21] и отсоветовал туда идти ввиду нынешней стеснённости братии.
— А как носить чётки? — спросил я. Неслышащий Серафим внимательно посмотрел на меня, а Алексей Иванович продублировал вопрос в блокнотике. Серафим улыбнулся.
— Очень просто. Надевай на руку и носи.
— На правую или на левую?
— Всё равно, где удобнее. Они всегда с тобой будут и будут напоминать. Дай руку, — и он надел мне на запястье чётки. Потом так же легко снял. — Можешь снять, перебирать, потом опять наденешь, — и снова надел.
Мы посидели ещё немного, потом Серафим провёл нас по монастырю и оставил у трапезной для мирян и рабочих, располагавшейся на первом этаже братского корпуса.
Трапеза мало чем отличалась от трапезы в Андреевском скиту, разве что посуда побогаче, а стол поскромнее, это и понятно — день-то постный. Но это ничуть не сказалось на ощущении полной меры — мы вышли сытые и благодарные, а вернувшись в келью, довольные, растянулись на кроватях.
— Ты обратил внимание, — произнёс Алексей Иванович, — как вырисовывается маршрут?
— Да. Завтра — в Лавру. А там Господь дальше направит.
Какая благодать быть под водительством Божиим и не лезть со своими поправками! И за что нам столько счастья?!
— А как мы туда доберёмся? — спросил Алексей Иванович.
— Завтра, — ответил я. — Это всё будет завтра. Говорить не хотелось, мы так и молчали, пока со двора не послышался бодрый стук деревянной колотушки — пора на вечерню.
21
Сильный пожар в Хиландаре, серьёзно повредивший древний афонский монастырь, вспыхнул 4 марта 2004 года. Французский писатель Жерар де Вилье считает, что его подожгли британские спецслужбы, пытаясь выманить оттуда Караджича. Через две недели после того, как вспыхнул пожар в Хиландаре, в результате организованной акции шиптарских террористов горели сербские православные святыни в Косово и Метохии.