Сладко зевнув, Мариус перевернулся на спину и уставился в потолок. Сегодня в камере царила тишина - мух и след простыл. Всматриваясь в засаленную жёлтую лампу взглядом человека, желающего окунуться в сладкий сон ещё хотя бы на одну минутку, он погрузился в размышления по поводу того, куда столь внезапно запропастились ненавистные ему насекомые.
- Старый медведь вышел из спячки... – лениво протянул с соседней койки Коджо. Поправив исхудавшую подушку, он снова уткнулся в геймбой. «Адский Разрушитель-4» - гласила кроваво-красная надпись на игровом картридже. Коджо Гуарри стал сокамерником Мариуса около трёх лет назад. Накаченный индус в салатовых очках временами, как считал Мариус, выглядел нелепо. Особенно когда злился, швырял портативную консоль об стену и орал на весь сектор «Суки, дайте бонусную аптечку!» Даже несмотря на вспыльчивый характер, страсть к играм, детективам Агаты Кристи и андеграундному хип-хопу соседи смогли стать лучшими друзьями: Коджо довольно неплохо балакал по-русски и умел поддержать разговор, что Давида вполне устраивало.
- И тебя туда же, - вернулся к реальности Мариус.
Тысяча шестьсот шестьдесят шестой день заключения. Единица и три шестёрочки. Когда сидишь за решёткой, вести подобного рода подсчёты в порядке вещей. Здесь их ведёт каждый. Осознание того, что половина срока позади, греет душу получше местной самогонки. Хрустнув костяшками, Давид встал и подковылял к покрытому оранжевым налётом умывальнику. В отражении металлической кружки показалось бородатое лицо. На лоб спадали спутанные пряди. Мариус поморщился: щетина начала расти в тринадцать, хотя папаня никогда не носил ни бороду, ни бакенбарды, ни даже усы. Чёртов тестостерон, торпеду ему в винт.
- Опять я оброс. Выгляжу как бомж помойный.
- Почему «как»? – сострил сокамерник.
- С кем поведёшься, от того и наберёшься, – широко зевнув, Давид почесал усеянный наколками бок; почему-то именно сегодня он готов был дрыхнуть хоть весь день напролет. «Неужели создатель проявил милость и решил извести жужжащих тварей?.. Гм, с чего бы такая услуга? И как бы в должниках потом не очутиться».
Из коридора донёсся резкий, похожий на звон китайского колокольчика, сигнал.
- Да ладно, уже девять утра? - удивился Давид, наконец оторвавшись от отражения.
- Так точно. Сеньор Мариус сегодня соизволил понежиться в постельке.
- А как тут не понежиться? Ни одной мухи нет, сам-то глянь.
Коджо сдвинул очки на кончик носа и уставился на лампу, словно критик, пытающийся найти в объекте исследования какие-либо изъяны.
- Я тоже заметил. Свалили твои любимые жужжалки, куда ты теперь без них.
- Лучше бы они и не возвращались.
Меланхолично поплевав на большой палец, Коджо протёр им дисплей приставки.
- В нашем секторе, кстати, внеплановый санитарный день сегодня. Поговаривают, проверка со дня на день нагрянет.
- Твою ж мать... – мрачно буркнул Давид. - Весь день надрачивать в камере, ну просто отпад.
- Зато хавчик с доставкой на дом.
- Шик. Пожрал – поспал, поспал – пожрал. Безудержное веселье.
Склонившись над раковиной, Мариус принялся умываться; шестнадцать квадратных метров камеры наполнились гудением стояков и урчанием сливного отверстия, похожим на пивную отрыжку. Коричневатая вода проходила с трудом. Когда Давид закрутил вентиль, а гул труб поутих, послышалось металлическое дребезжание. За решеткой возникла тележка со стопками тарелок, а затем и толстячок в накрахмаленном поварском колпаке, усердно толкающий её свисающим едва ли не до пола пузом. Круглое лицо его блестело, будто натёртое салом.
- Доброе утро, джентльмены. Завтрак пожаловал.
Взяв тарелку, он плюхнул в неё порцию серо-бурого месива.
- Кроха Тони? Не думал, что сегодня твоя смена... – Давид вытер лицо дырявым полотенцем и подошёл к решётке. С отвращением наблюдая, как комки каши разлетаются во все стороны, он перешёл на шёпот: - Как здоровьишко?
- Средней паршивости, но жить можно.