- Последний раз я шутил полвека назад.
- Но... Чёрт побери, да как вам вообще выжить удалось?
- Наш успех был предрешён, - безразлично пробубнил старец.
Татуированный вопросительно взглянул на азиатку:
- Кимико, давай-ка ты нормально объяснишь, что к чему. Вы реально его нашли?
- Я была удивлена не меньше, ведь вероятность успеха стремилась к нулю. Ты в курсе, что я доверяю исключительно статистическим подсчётам, но на этот раз пришлось положиться на удачу, - девушка судорожно выдохнула. - Мы добрались до Бойченко лишь благодаря чуду. Хорошая новость - он ещё жив. Плохая - войти в прямой контакт с ним у нас не получилось. Если все мои теории верны, то шанс на спасение действительно есть.
- Невероятно... - бородач замешкался. - И... и что вы теперь предлагаете?
- Довольно болтовни. Пойдём в дом, теперь дело осталось за малым... – старик пристально посмотрел на татуированного; впервые с момента встречи. – И учти, Давид, снова уговаривать я не стану. Либо ты с нами, либо мы без тебя.
В его словах прозвучала обида. Татуированный в сомнении повёл подбородком, взвалил сумки на плечи, и троица молча поплелась к заправке. Над путниками, разорвав криком знойное гудение степи, задом наперёд пролетел ястреб.
Смеркалось. Запыленные рюкзаки стояли в тени изгрызенного короедами шкафа. Рядом валялся спальный мешок, обставленный свечными огарками, и с десяток пустых консервных банок. Все трое сидели на полу, лицом к лицу. У их колен лежали два пистолета Макарова и револьвер. Стрёкот саранчи звучал то вблизи, то вдали, а иногда и вовсе замолкал, погружая путников в мёртвую зыбь тиши. Взглянув на наручные «Casio», девушка промолвила:
- Пора.
Голос её казался бодрым, но в нём чувствовалась дрожь. Взяв пистолет, азиатка проверила магазин. Старец промолчал. Татуированный вздохнул так, будто вот-вот собирался взойти на эшафот. Девушка окинула спутников проницательным взглядом: в её широких зрачках разгоралась готовность к решающей схватке.
- Вы не обязаны помогать мне, отец Родион. Там с нами может произойти всё, что угодно.
- Я исполню предначертанное, - без лишних раздумий отрезал старик. - Таков путь.
На губах азиатки проступила улыбка. Повернувшись к бородатому, она пристально всмотрелась в его прищуренные карие глаза. Но прочитать в них что-либо было непросто. Спрятавшиеся во впадинах под мохнатыми ветвями бровей; без блеска и настроения; потухшие, как у покойника, они могли говорить как о решительности, так и о безразличии. Об отваге или безнадёге. Быть может даже об азарте, что пылает в сердцах игроков, пустившихся ва-банк. Бородач взвесил пистолет Макарова в руке, словно этот исцарапанный ствол был его последней надеждой на спасение:
- Ваши бредовые идеи с каждым разом пугают меня всё больше. Судя по всему, связаться с безумной компашкой вроде вас – моя… как вы это называете? Судьба?.. Японка-вундеркинд и рехнувшийся монах. Вам без меня ни за что не справиться, так что... - татуированный отодрал ещё целый рукав, обнажив узоры то ли военных, то ли тюремных наколок.
- Капрал Давид Гумерсиндо Мариус де Альварес к бою готов.
Лицо старика оставалось равнодушным, будто выточенный из мрамора бюст. Тот поднял револьвер и, крутанув барабан, произнёс:
- Возможно, когда-нибудь имена Кимико, Давид и Родион будут вписаны в историю. Что бы ни сталось, знайте: на прыжке в преисподнюю наш путь не закончится. За дело.
Раскрыв рты, путники вставили в них дула пистолетов. Кимико взглянула на Давида; тот кивнул ей и снял пистолет с предохранителя.
Раздался металлический щелчок. Затем ещё один, а затем ещё.
Вязкую тишину степи разрезали два оглушительных выстрела. Третий так и не прогремел.
2. Критическое переключение
В Антоне Бойченко не было ничего такого, что могло бы выделить его из общей массы окружающих. Да он и сам никогда не стремился выделиться: не любил привлекать к себе внимание. Когда гулял, смотрел под ноги, чтобы не встречаться с прохожими взглядами. Музеи и кинотеатры не посещал. Звонки с незнакомых номеров игнорировал, а в заведениях общепита садился за одиночный столик. Антон не был нелюдимым человеком, отнюдь нет. Он относил себя к тому типу асоциалов, которые прекрасно обходятся без общения. Раз на раз не приходится: иногда Бойченко действительно встречались те, с кем можно и помолчать, и прогуляться, и даже о высоких материях под рюмочку-другую потолковать. Вот только надоедали эти люди так же быстро, как и появлялись, а «не такие» Антона абсолютно не интересовали. Воспринимал он исключительно подобных себе, посему мирно дрейфовал по течению жизни и ждал, пока подобные ему найдут его сами. Как говорится, плохо быть одиноким, но быть одиноким рядом с кем-то - ещё хуже. И вообще: имеет ли смысл торопить события, если всё предначертано свыше? Так он полагал, и именно такое мышление порождало главный его недостаток.