Но прежде чем выйти из машины, Рита потянулась к нему и поцеловала в губы.
– Не грусти, моя красавица.
– Я не грущу, – сказал Алексей и, на самом деле, почувствовал легкость, которой не было даже до их приключения в «Марлоне». – Пригласишь на чай?
Рита оглянулась.
– Приглашу.
Он поднялся к ней, но до чая не дошел. Стал снимать с Риты шарф, плащ, путаясь в ее вещах, сплетая их с собственными и стесняясь своего гипса. Рита не сопротивлялась и не уворачивалась, скользила, быстро раздеваясь и помогая Алексею освободиться от брюк. Кровать не расстилали, свет не включали. Алексей почувствовал, как член жестко уперся в ее живот, и не стал медлить.
Никакие тягучие мысли больше не отвлекали. Более того, Алексей даже мало думал о том, хорошо ли Рите, полностью проецируя на нее свои ощущения.
Обошлись без эквилибра и журнальных предписаний. Потом Алексею даже стало казаться, что долго, что непонятно, как идет время, и Рита тоже попыталась отпихнуть его.
– Не нужно. Ничего не делай.
– Я ничего не делаю.
– Ты делаешь.
– Я ничего не делаю.
Но бездействие уже не могло остановить подступающую волну. Алексей только и смог, что спасти Риту от брызг.
Свобода казалась необъятной – обнимать ее, целовать, засыпать и просыпаться с ней, ужинать с ней, завтракать с ней, звонить ей с работы. Жизнь вдруг представилась Алексею очень интересной.
Рита накинула халат и пошла на кухню.
– Поедим, да? – крикнула ему.
И вдруг его настиг страх, проклюнувшийся из бледных строчек памяти. Что он для нее теперь? Покоренная вершина? Бывшая грустная подруга? Нужно было следить за тем, чтобы ей не стало слишком сладко. Нужно было прерваться раньше. Но когда? На какой минуте тайма?
Он натянул брюки и рубашку и остановился в дверях.
– Наверное… Мне лучше уйти?
– Почему? – Рита вскинула глаза. – Давай поужинаем.
– Остаться?
– Останься, конечно.
– В тебе решительности куда больше, чем во мне, – сказал Алексей. – Мне бы все мечтать.
– И вздыхать. Нет, Алеша, я читала про вашу компанию – это огромный зверь. Думаю, ты ведешь себя там вполне решительно и уверенно.
Послышалась фортепианная мелодия, и свидание вдруг сделалось таким полным, словно раньше они только и ждали, пока из-за стены поцарапается неловкое бренчание.
– Простые вещи… Но даже простыми вещами не хочется делиться с посторонними, не хочется их инвентаризировать. Только с тобой вот, – Рита улыбнулась. – Но ты наш договор не рви – останемся честными. Я привыкла тебе верить. Как только надоест – скажи прямо.
– Почему мне надоест? – удивился Алексей. – Мои родители сорок лет вместе прожили, им не надоело – они друг без друга сразу начинают суетиться, словно слепнут.
– Это исключительный случай, – Рита покачала головой.
Стали ужинать. Алексей пытался переключиться, но хотелось расспрашивать Риту о том, когда он ей понравился, и чем, и как, и знала ли она, что они станут близки, и думала ли об этом. Но Рита заговорила о работе, спросила, какие форумы планируются в экспоцентре, скоро ли выставка цветов.
– Книжный форум, – сказал Алексей. – Это ближайшее.
– Я не люблю бумажные книги, – ответила Рита – В них всегда пыль. А в электронных – бесконечность цифровой информации. Я тогда в метро все думала, что ты видишь в этих строках, если смотришь таким странным взглядом. И мне казалось, ты видишь цифры – матрицу, и сразу всю вселенную в цифре, и окружающих людей как роботов-голограмм. И я представила, что мы единственные остались в мире из живых людей, вокруг нас только оцифрованные инфоблоки. А потом ты догнал меня и сказал, что мне можно доверять.
– А ты сказала, что даже не помнишь книгу, которую тогда читала!
– А что я могла сказать? Что читала о любви, смотрела на тебя, и мне казалось, будто все это о нас написано?
– Вот ты и попалась! По договору ты должна была именно так и сказать.
– Я засомневалась, отличаюсь ли от роботов. Мы же вытравливаем в себе живое, чтобы не разочаровываться. Просто движемся в городском трансе, от станции к станции, от связи к связи, от вершины к вершине, от книги к книге, вплоть до последней…
В следующие дни Алексей чувствовал, что ему мало Риты. Она говорила с ним, улыбалась ему, но ее было мало. Только в постели, прижимая ее к себе, он наслаждался кратким мигом полноты и баланса, и тут же его выносило из Риты, и снова он начинал ощущать, что ее катастрофически не хватает.
Алексей сдерживал себя – старался не звонить ей днем, не отвлекать от работы пустой болтовней. Она сказала, что все обсудила с Дмитрием, и они мирно расстались, как и полагается цивилизованным людям. И это тоже задело, словно она давала ему представление, как должно произойти их будущее расставание. В то же время Алексей знал, что оно не будет безболезненным, оно будет настолько злым, отчаянным и обидным, что вряд ли он сможет подобрать какие-то «цивилизованные» выражения.
Снова ему вспоминалось, что Рита сравнила его с женщиной, он ловил себя на странной женской неуверенности и отшатывался от себя с ужасом. Никогда раньше Алексею не доводилось быть таким влюбленным, и он не знал, насколько характерно подобное поведение.
Вот его карма. Вовсе не Рита с хохотом, ужимками и оргазмами. А Рита с молчанием, с текучестью, с непрозрачностью. Совсем другая Рита. Рита, которую не понять, не объять, не удержать. Рита, способная вызвать в нем такую бешеную зависимость.
Она весела, доступна, она рядом, она готовит, она целует, она рассталась с дедом Димой. Но лучше было бы ничего не знать о ней, не встречать ее в метро, не доверять ей и не пользоваться ее доверием.
– Что мне делать, Рита? – спросил он все-таки.
– Что? – переспросила она, легла на спину и посмотрела в потолок. – Что ты хочешь делать?
– Я не знаю. Я люблю тебя так сильно, что не чувствую ничего другого, самого себя не чувствую, мира вокруг не чувствую, даже его враждебности…
– Алеша…
– Подожди, я скажу. Меня пугает это. Пугает почище любой трагедии, любой катастрофы. Мне кажется, что это и есть ее приближение, ее стопроцентная гарантия. И я не знаю, что делать…
– Ну, давай в путешествие съездим. В Танжер.
– Ты шутишь?
– Отчего же? Я не знаю, что еще придумать. Меня никто не любил раньше. И особенно не любили те, кого любила я. И я тоже думаю, что рано или поздно, это чувство превратится во что-то мучительное. Или, как ты говоришь, закончится катастрофой. Но я не знаю, как законсервировать. Нет такого рецепта.
– А если поженимся?
– Кому это помогало?
– А я кольцо купил.
– Сам его и носи.
– Так оно с камнем.
– Ладно, кольцо буду я носить. Хотя обычно не ношу, потому что боюсь потерять и огорчиться.
Алексей кивнул: знакомый подход. Ничего не делаем, ничем не рискуем, потому что боимся возможных огорчений, бережем нервные клетки. Что тогда и говорить о связи взрослых людей, переполненных горьким опытом...
– Я сам готов носить – ради твоего спокойствия.
Рита засмеялась.
– Вот теперь хорошо. Давай забудем все эти правила – хорошие мы или плохие, хуже всех или лучше всех, к добру или к худу, мужчины или женщины.
– Что тогда? Просто проживать краткую жизнь в городском трансе? От станции к станции?
– А что еще остается?
– Я хотел бы, по крайней мере, прожить свою с тобой. Или около.
– Тогда заключим новый договор! – сказала Рита.
2013 г.