— Он сказал, что мои белорусские зайчики не прокатят, — сказал Сергей Николаевич. — Я понимаю, что деньги тут другие, но почему зайчики? Тут нет никаких зайчиков.
Он достал из кармана купюру в пятьсот рублей. На одной стороне было изображение Брестской крепости, а на другой аисты в гнезде. Анна Максимовна вздохнула:
— В нашем мире очень многое не так, как у вас.
Они проговорили всю ночь. Когда за окном начало светлеть, Сергей Николаевич спохватился:
— Мне надо возвращаться, там Несносный один остался.
— Почему Несносный? — спросила Анна Максимовна. — Такой милый песик.
— На самом деле его зовут Гюнтер Шневайс из Долины Грез.
— О!
— Да. Не хухры-мухры. Породистый дальше некуда. Но как-то он напакостничал, и я назвал его несносным. Да так и прилипло.
— Обычно мужчины заводят более крупных собак, — сказала Анна Максимовна.
— Да я никакую не собирался заводить, — ответил Сергей Николаевич, — ни маленькую, ни большую. Тем более такую породистую фитюльку брехучую. Это дочь подарила после смерти жены, чтобы мне было не так одиноко, как она выразилась.
Ранним утром первого января любой российский город кажется вымершим. Изредка промчится такси, развозя по домам полусонных людей, или проедет пустой автобус с грустным водителем, которому не повезло с графиком. Редкие прохожие либо торопятся на работу, которая не останавливается даже в праздники, либо медленно тащатся домой после бурной ночи. Ветер носит по тротуарам конфетти и обрывки дождика, из сугробов торчат остатки фейерверков и петард.
Анна Максимовна и Сергей Николаевич стояли на перекрестке Весенней и Первомайской.
— Портал находится между пятым и седьмым домами, — говорила Анна Максимовна. — От третьего дома начинайте смотреть на носки ботинок и читать про себя какое-нибудь стихотворение.
— А вы что читаете? — поинтересовался Сергей Николаевич.
— Евгения Онегина. «Мой дядя, самых честных правил…»
— А я ни одного стиха не помню. А можно песню бубнить? Ой, мороз или что-нибудь еще?
— Все вам хиханьки, — вздохнула Анна Максимовна. — А Гюнтер Несносный уже всю квартиру вам описал. Бубните что хотите, хоть статьи Уголовного Кодекса.
— Точно, — обрадовался Сергей Николаевич. — Это я помню. Ну я пошел.
— Удачи.
Он опустил голову, уставился на ботинки и пошел вперед, бормоча под нос:
— Статья сто пятая. Убийство. Убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку…
Он дошел до своего дома, поднял голову и увидел металлическую дверь с домофоном. Вздохнул, повернулся и помахал рукой невысокой фигурке в начале улицы. Фигурка помахала в ответ. Сергей Николаевич опустил голову и повторил попытку.
— Статья сто восьмая…
Дойдя до перекрестка, выпрямился и осмотрелся. Перед ним стояла гостиница «Первомайская». Он снова был в своем мире.
Прошло совсем немного времени, и Сергей Николаевич с Анной Максимовной наладили устойчивое сообщение между двумя мирами. Читая стихи или повторяя положения Уголовного Кодекса, они свободно ходили туда-сюда, стараясь соблюдать меры предосторожности, в первую очередь — не привлекать внимания. Переходы совершались в сумерках, когда возникновение или исчезновение человека на улице можно принять за игру теней. Каждый теперь имел деньги другого мира, мог пользоваться транспортом и совершать покупки.
Анна Максимовна любила ходить в книжные магазины, разыскивать знакомые книги, а потом сравнивать с теми, что были в ее мире. То же самое касалось музыки и фильмов. Сергея Николаевича больше интересовала внутренняя и внешняя политика, он упорно пытался найти тот момент, когда два мира пошли в разных направлениях. Каждый день приносил новые открытия, например, что смартфоны, пронесенные через портал, умирали навсегда, а кнопочные телефоны работали нормально, но только в своем мире и со своей симкой. Сергей Николаевич постоянно экспериментировал с флешками и карточками, пытаясь обмануть портал и протащить информацию на них из мира в мир. Но все его попытки терпели неудачу.
Сергей Николаевич и Анна Максимовна сидели в одном из лучших ресторанов города, пили прекрасное грузинское вино, ели хинкали от шеф-повара и слушали живую музыку. За окном мела метель, редкие прохожие, подняв воротники и капюшоны, сгорбившись быстро шли по улице, стараясь побыстрее добраться до дома, а здесь в «Грузинском дворике» было тепло и уютно. Разглядывая красное вино в хрустальном бокале, Анна Максимовна сказала: