Ох, как на меня разозлились критики: “Смешение жанров”, “Измена мечте”, “Бескрылая мечта”, “Куцая мечта”. Какие только не приклеивали ярлыки. Возмутились и некоторые читатели, те, кто ищет в книге развлекательного чтива и хотят, чтобы фантасты тешили их воображение. Всё это надо было выдержать. Однако главные испытания ждали впереди, когда вышли мои книги, целиком посвящённые морально-этическим проблемам.
Иной раз на меня находили приступы малодушия, и я готов был бросить перо, но выручали те самые читатели, ради которых я живу и работаю. Перебираю письма из разных городов, куда меня приглашают. Выбираю какой-нибудь из них… Ну вот хотя бы этот… Крупный промышленный областной центр…
Дорогой читатель! Я хочу тебя предупредить, что не буду называть ни одного города, ни одного селения, так как их очень много. Выберу лишь несколько эпизодов, нужных мне “по ходу действия”. Где это всё происходило — не так уж важно. Не хочется обижать другие чудесные города и самые отзывчивые аудитории: они меня слушали, а я их не упомянул почему-то. Итак, дорогой читатель, ты меня понял, теперь мне легче продолжать рассказ.
…В этом крупном городе много предприятий, известных не только в нашей стране, но и за рубежом. Во дворцах культуры, клубах, грандиозных библиотеках со сверкающими хрустальными люстрами проходили конференции по моей книге, о которой уже не раз упоминал. Рабочие ребята, девушки-работницы, другие молодые читатели и читательницы говорили умно, интересно, высказывали оригинальные, а порою и неожиданные для меня мысли. Я любовался их умением держаться перед аудиторией с той неуловимой интеллигентностью, где нет нарочитой позы и наигранной смелости. Не было и стремления щегольнуть модным словечком. И скромность одежды, и законченность жеста, подчёркнутые неподдельной искренностью, а порою и детской непосредственностью, приводили в восторг. Да, это мои читатели! Для них работаю. Но вот, когда я уже собрался уезжать из этого города, меня попросили выступить прямо в цехах на заводах и в типографии. Помню, как обескуражила первая встреча. Это было в красном уголке то ли слесарного, то ли штамповочного цеха. Обеденный перерыв. Люди привычно расселись на скамейках и приготовились слушать очередную лекцию, которые здесь читались регулярно о космосе, о происках империалистов, о кибернетике и о вреде курения. В этом ряду беседа писателя о воспитании не представляла для слушателей ничего особенного. Для меня тоже это не было чем-то неожиданным. Я чувствовал и напряжённое внимание, слышал смех или возгласы неодобрения, когда рассказывал о каком-нибудь дерзком поступке против узаконенных обществом моральных принципов… Всё как полагается: и аплодисменты, и добрые улыбки… Только вот когда парторг спросил: “Вопросы есть?” — в ответ ему было гробовое молчание. Перерыв заканчивался, по привычке оглядел стол, не осталась ли на нём какая-нибудь завалящая записка, и пошёл к выходу. Вопросы начались только в коридоре. Мать спрашивает, что вот, мол, свихнулась девчонка, как тут быть? Смущённый паренёк жалуется на то, что девушки на него внимания не обращают. Как добиться этого внимания? Подошли совсем юные подруги и с затаённой злостью высказывают обиды, сколько оскорблений перенесли они от “зазнавшихся ребят”. Другие спрашивают: а что можно прочитать о той или иной профессии, где можно учиться на чертёжника, какие самые лучшие стихи про любовь, и есть ли она на самом деле или бывает только в книгах?
Вопросы встречались самые разные, начиная от смысла жизни, выбора своего пути и кончая вопросами, касающимися семейной этики и правил поведения в обществе.
Примерно так же проходили встречи и в других городах, если я беседовал прямо на производстве, а не во дворцах культуры, библиотеках, где аудитория была и подготовлена и организована.
Мне как-то признался один писатель:
— Абсолютно не интересуюсь, сколько читателей и кто будет читать мою книгу. Мне достаточно одного умного собеседника. Когда я пишу, то лишь на него и рассчитываю.
Уверен, что большинство моих коллег с этим не согласятся. Они рассчитывают, что по крайней мере десятки тысяч самых разных людей, умных или не очень, прочтут эту книгу и, самое главное, не останутся к ней равнодушными. А в идеале хотят, чтобы книга заставила читателя кое над чем задуматься и по ней проверять свои поступки.
Не слишком ли я многого захотел и не преувеличиваю ли воспитательную роль художественной литературы? Надеюсь, что нет, так как это подтверждает “обратная связь” между читателем и писателем. Я уже упоминал о ней, а сейчас на примере регенеративного приёмника, знакомого вам по моим рассказам о радиотехнике, хочу пояснить особенности такой связи. Предположим, на сетку лампы попадает радиосигнал, или, вернее, какое-то напряжение. Оно усиливается лампой и с помощью обратной связи вновь попадает на сетку, опять усиливается, и так далее… В конечном счёте — чем больше напряжение на сетке, тем больше его подаёт обратная связь на ту же сетку… Получается взаимодействующая управляемая система… Хочется объяснить её понагляднее, и тут ничего в голову не приходит, кроме забавного сравнения, вычитанного мною давным-давно, в старом радиолюбительском журнале. Примерно это выглядит так: когда собака злится, то кусает себя за хвост. Чем больнее кусает, тем больше злится. Чем больше злится, тем больнее кусает… Думаю, что теперь ясно… В результате сильной обратной связи возрастает напряжение на выходе, то есть в телефоне или громкоговорителе, — значит, и слышно становится громче. Но вы, наверное, помните, что обратную связь нужно доводить до известного предела, иначе послышится свист, который будет мешать соседям.