Вполне понятно, что сейчас мне не вспомнить весь мыслительный процесс перед тем, как рисунок постепенно возникал на ватмане. Да вряд ли в этом есть необходимость. Мне кажется, что тогда я отбрасывал ряд ассоциаций, вызванных словом “выжимать”. Можно выжать клей из тюбика. Допустим, нарисовать огромный тюбик с надписью “Синдетикон” — клей этот был общеизвестен, широко рекламировался, и я им часто пользовался. Но тут же отбросил эту ассоциацию. Выжимать-то нужно не клей, а заметки, а между ними нет прямой родственной связи, и даже напрашиваются некоторые противоречия. Нужны заметки, то есть добротный материал, а не тягучий клей. Выжимают виноградный сок, потом получается вино. Обыграть его можно как живительную влагу, источник хорошего настроения… Но тут же пришла отрезвляющая мысль: ну, а как конкретно ты изобразишь выжимание сока? Ты это видел? Нет, но читал — знаю, что виноград ногами давят в огромных чанах. Абсолютно неподходящая ассоциация. Кустарничество какое-то. Впрочем, наверное, есть специальные машины? Но как они выглядят? Неизвестно. И не только мне, но и большинству читателей. Возможно, что тут применяется какой-нибудь пресс? И мне вспомнился пресс для пробных оттисков газеты, видел в типографии, когда меня знакомили сотрудники редакции с типографским процессом. И стоило мне вспомнить, как выглядит пресс для оттисков, его огромный винт с рукояткой, за которую берутся двумя руками, как тут же в моём воображении отпечаталась карикатура: под прессом лежат смешные фигурки с растопыренными руками, рты раздираются в крике, из карманов летят какие-то бумажки, видимо — заметки, которые требовалось изобразить. И крутят винт пресса две мощные фигуры, налегая всем телом на длинные слеги, будто внутри карусели, запомнившейся мне с детства. Фигуры, олицетворяющие собой сотрудников редакции, один из них почему-то был в поддёвке, как “дядя Ваня” — арбитр чемпионата французской борьбы, выступающий тогда в Тульском цирке. Может быть, этим сходством я хотел подчеркнуть мощность пресса, а фигура в поддёвке, нарисованная со спины, могла напоминать ответственного редактора газеты. Я не решился повернуть его лицом к зрителям, так как шаржи с портретным сходством рисовать не умел. Впрочем, это было в данном случае необязательно. Многим ли в городе известен внешний облик редактора комсомольской газеты?
Принёс карикатуру в редакцию. Там почесали в затылках, но, видимо, решили, что такая откровенная форма обращения к читателям активизирует их и завтра же посыплются заметки. Короче говоря, карикатура увидела свет на страницах печати. Ни меня, ни вас, дорогие читатели, не интересует, была ли эта моя попытка в публикации рисунков первой или десятой. Мне почему-то запомнился этот пресс и фигура в поддёвке, навеянная детскими впечатлениями о цирковой борьбе. Я ещё вернусь к цирку, хотя соприкасался с ним лишь как зритель, однако это искусство в значительной мере повлияло на характер моего творчества.
О работе карикатуриста в комсомольской газете, пожалуй, особенно распространяться не следует. Я взял лишь одну примитивную свою карикатурку, чтобы на этом примере проследить приключения незрелой мысли. Искать в газетных подшивках свои другие опыты мне не хочется. Это всё равно если бы некий доброжелатель, знавший меня в детстве, вдруг бы покопался в своих архивах и преподнёс бы мне пачку любительских фотографий: “Смотри, какой ты был сопливый”.
Вероятно, в редакции или ещё раньше — в художественном училище я увидел парня, который что-то вырезал на линолеуме, прижимал исполосованный квадратик к самодельной штемпельной подушке, только размером побольше, потом прикладывал к бумаге, и — о чудо! — я видел рисунок. Не судите меня строго, придирчивый читатель. Конечно же, речь идёт о линогравюре, и чудес тут никаких нет. Но ведь я был тогда подростком, и хотя любопытствовал, как делаются клише в цинкографии, но мне процесс травления показался слишком сложным и в любительских условиях трудновыполнимым. А линолеум, мягкий, податливый, режется простым ножом или самыми простыми инструментами. Ведь это так увлекательно!
Именно поэтому искусство линогравюры мне и показалось чудом. Я увидел в этом необычайное сочетание графики с техникой. Посудите сами. Карандаши, перья для рисунка тушью, кисти — всё это я могу купить в магазинах, а резцы для линолеума должен сделать сам и даже придумать, сконструировать их. Достал где-то старый зонтик, вытащил из него спицы, распилил на куски, отпустил на огне, заточил напильником так, чтобы резцы были и тонкие и толстые. Снова закалил, подправил на оселке, приделал деревянные ручки и торопливо начал кромсать линолеум…