Разные бывают аудитории. Кроме тех, что перечислены, я ещё очень люблю техникумы и школы рабочей молодёжи. Это самая живая непосредственная категория слушателей. Всё можно прочесть на лицах. Возникает такое ощущение, будто смотришь в сотни зеркалец на своё отражение. Ты хмуришься — и слушатели за тобой. Улыбнёшься — и весь зал расцветает улыбкой. Совсем не то, когда выступаешь по телевидению и нет-нет да и взглянешь на свою физиономию, что голубеет перед тобой на экране монитора, то есть контрольного телевизора. Не люблю выступать перед телекамерой, хотя и признаю, что трудно переоценить роль подобного общения с читательской аудиторией. Можете поверить, что перед телекамерой я испытываю примерно такое же чувство, как во время полёта в бомбовом отсеке. Помните, я об этом рассказывал? Бумажек перед собой не признаю, как при любом выступлении, а тем более по телевидению. Вот и получается, что тебя всё время тяготит необычайное чувство ответственности за каждое слово, за каждый жест, невольное движение какой-нибудь особенно беспокойной лицевой мышцы. Всё бы это можно было побороть, увлёкшись темой, гневом или радостью, поддавшись любым эмоциям в процессе творения, как всегда бывало, если чувствуешь положительную обратную связь. (В технике существует ещё и связь отрицательная, а при общении с аудиторией отрицательной реакции я почти никогда не замечал.) Но перед телекамерой не чувствуешь никакой связи со слушателями. Вообразить же, что перед тобой сидят миллионы, не всякому под силу. Требуется такое напряжение воли, равного которому мне, например, редко приходилось испытывать.
Я уже признавался в своей любви к телевидению и, как вы помните, кое-что сделал для его развития, ну хотя бы в плане изучения распространения ультракоротких волн и конструировании для них аппаратов. Рассказал я о своих ощущениях перед телекамерой лишь затем, чтобы неискушённые телезрители, не удовлетворённые теми или иными выступлениями моих коллег, а также других товарищей, кои соглашаются предстать перед миллионами зрителей, отнеслись бы к этому более-менее снисходительно и даже с сочувствием.
А до этого я признавался в другой любви. Уж очень мне нравятся читатели из школ рабочей молодёжи, технических училищ и техникумов, и думаю, что вам будет понятно, если я выделю особо техникумы педагогические. Ну как же? Ведь это мои будущие коллеги, если считать, что и они, и писатель призваны заниматься воспитанием. Правда, им достанутся только младшие классы, а мне — все остальные читательские категории.
Проницательный читатель, вероятно, уже догадался, почему автору так нравятся аудитории в техникумах. Ведь на протяжении всей книги я провожу основную мысль о необходимости с самого юного возраста искать свою параллель, чтобы поскорее приступить к трудовой деятельности. Именно это стремление к гражданской зрелости, самостоятельности, общественно полезному труду и есть та движущая сила, которая привлекает молодёжь в техникумы и школы рабочей молодёжи. У многих играет существенную роль материальный стимул — получить как можно раньше возможность помощи родителям, младшим братьям и сестрёнкам. В этом вижу задатки высокого нравственного подвига, что меня особенно подкупает. И тут, презрев всяческую скромность, с гордостью хвастаюсь: смотрите, какой у меня читатель!
Но я пока рассказывал только о молодёжи, с кем встречался во время поездок. А кто же их воспитатели? Я не говорю об учителях, библиотекарях, работниках культуры. Со всеми ими приходилось встречаться чуть ли не в каждом городе. Вполне понятно, что меня интересовали комсомольские горкомы и райкомы. С ними шёл уже вполне профессиональный разговор на самые животрепещущие темы воспитания молодёжи. Но почему-то из всех встреч с разными людьми — ведь не всегда я стремился к коллективным беседам — мне запомнились встречи с секретарями райкомов партии. Не знаю, возможно, мне просто повезло, но в самых разных концах страны мне попадались удивительно цельные, образованные и человечные солдаты партии — райкомовские секретари. Если несколько снизить патетику образа и пользоваться более точным сравнением военных лет, то секретарь райкома, конечно, не солдат, а по меньшей мере старший офицер, и на данном участке фронта он выполняет обязанности командира полка. Исторические параллели обычно мстят за себя, так как бывают противоречивы, но тут я не могу удержаться и, вспоминая фронтовые встречи, чаще всего на КП батальонов (ведь мои радиоконструкции предназначались для внутрибатальонной связи), невольно сравниваю современного секретаря райкома с комбатом. И сегодня и тогда — это передний участок фронта, где требуется максимальная оперативность, незаурядные тактические способности, эрудиция… Ну и конечно, отвага, мужество, умение работать с людьми и умение вести их за собой. Среди знакомых комбатов мне чаще встречались люди, обладающие не только всеми перечисленными качествами, но и широким кругом интересов.