Из писем лишь иногда беру факты, а больше всего меня волнует тот эмоциональный накал, проступающий между строк, что поддерживает во мне горение. Это же характерно и для многих моих коллег.
Бывают хмурые дни. Не выдавишь из себя ни строчки. Тогда перебираю письма в надежде, что какое-нибудь из них хоть слабеньким толчком заставит написать первую, самую мучительную фразу, которой начинается мой день. Или вновь нахлынут воспоминания о годах прежней пылкой любви к технике, и тогда я начинаю возиться с транзисторами, магнитофонами, телевизором. Пытаюсь их совершенствовать доступными мне средствами. Но ведь сейчас без приборов не обойдёшься и методом “ползучего эмпиризма” ничего не сделаешь, а потому я добивался некоторых успехов только в переделке общей, внешней конструкции, более глубокое проникновение в электрическую схему аппарата чаще всего приводило к его безнадёжной порче.
Опять-таки в эти бесплодные часы, чтобы сдвинуть с моста застрявший воз вдохновения, обращаюсь одновременно и к технике, и к “ваянию”, если так можно назвать изготовление всяческих карикатурных фигурок из проволоки и других подручных материалов. Боюсь, что и в области изобразительного искусства это вдохновение меня тоже не посетило. Вспоминая об этих игрушках, хочу предложить их вашему вниманию не только как характерную деталь в творческом процессе писателя, а с другой целью, — как пример увлекательного занятия, доступного большинству читателей. Модный сейчас на Западе “поп-арт” тоже пытается объединить технику с изобразительным искусством: для создания своих произведений авторы применяют паяльник, пользуются электросваркой и прочими методами обработки материалов. Я тоже вспомнил о паяльнике. И вот некоторые мои забавы. Первую из них я бы назвал “Острый момент у футбольных ворот”. Материал — красный полихлорвиниловый телефонный провод. Здесь нет никакой абстракции, и навеяна эта композиция юношескими впечатлениями от “красных мальчиков” Матисса. Другая композиция: на магнитофонной кассете изображается нечто вроде твиста, как его иногда уродливо танцуют. (Тоже проволока и пластмассовые колпачки от какого-то лекарства.) Модная дама — пустой пузырёк, а голова — пробка от шампанского. Будем считать это дружеским шаржем, как и современную медузу-горгону. Таким образом, я вспомнил, что когда-то был карикатуристом. Сейчас карикатуры стали объёмными. Можно их держать на письменном столе, на книжных полках, дарить друзьям, но всё это, как говорится, “отходы рабочего времени”, которого у меня очень мало и жалко его так бесполезно растрачивать. Помог случай сделать, в ожидании музы, нечто практически пригодное в хозяйстве, пусть даже ограниченном стенами моего кабинета. Разбился термос. Я выбросил осколки стеклянной колбы и остановил внимание на его алюминиевых гофрированных стенках. Решил их использовать для конструкции настольной лампы дневного света. В то время люминесцентные настольные лампы ещё не выпускались нашей промышленностью. Надо бы сделать её вертикальной. Помимо термоса в ход пошли детали старой люстры, как и в светильнике для киносъёмки, стеклянные палочки и прочие ненужные вещи. Конструировал я такую лампу в расчёте на то, что, занимая мало места на столе, она будет прямо светить на машинописный лист во время работы. Надежды мои оправдались. Вертикальная конструкция оказалась удобной. Сделайте себе такую, если захотите. Как вы сами понимаете, для этого не нужно разбивать термос. Тут лишний раз хочу подчеркнуть значение случайного импульса в конструкторской работе, о чём я уже рассказывал подробно. В литературной же деятельности таким импульсом может послужить читательское письмо или многие из них. Об этом я тоже рассказывал.
Да и вообще пора заканчивать своё повествование, пора прощаться с читателями. Но прежде чем это сделать, постараюсь ответить тем, кто спрашивал: что нужно для того, чтобы сделаться писателем? Собственно говоря, об этом написана вся книга, но попробую вкратце резюмировать в довольно примитивной форме. Надеюсь, что с этим, хотя и с некоторыми оговорками, согласятся и мои коллеги, имеющие большее право на подобное определение. Итак, первое условие — наличие таланта. Как его распознать, проявить и усовершенствовать? Попробуйте пройти, примерно, такой же путь, что выпал на мою долю. Вариантов бесконечное множество. Второе условие — воля, воспитание самодисциплины, без которых немыслим творческий труд вообще. И третье условие — знания. Под этим подразумевается не курс высшей школы, не аспирантура, а общая образованность. Как однажды было сказано, что книги пишут не учёные, а люди образованные. Речь идёт не об учебниках и научных трудах, а о художественной литературе. Даже научно-популярную книжку по своей узкой специальности не сможет написать малообразованный человек. И в то же время подлинные шедевры научно-художественной прозы создавали всесторонне образованные учёные, такие как К.А.Тимирязев, С.И.Вавилов, А.Е.Ферсман. Для писателя, занимающегося “человековедением”, обязателен жизненный и душевный опыт, чтобы было о чём рассказывать. Я, например, убеждён, что если бы не метался по разным творческим параллелям, не испытал себя в поэзии, карикатуре (чем я занимался почти профессионально — и то и другое печаталось), не испытал гипнотической силы театральных подмостков и потом почти два десятка лет не проработал конструктором, то вряд ли стал сейчас писателем. Для этого нужны были только что перечисленные три условия. Но они мертвы, бездейственны, пока неясна цель, пока не увидел ты свет великих идей, пока не согрела твоё сердце всепоглощающая любовь к народу, к человечеству. Иначе зачем же работать?