А вы говорите — “подстроено”!
9
Массовые народные зрелища как система воспитания. “Стенька
Разин” в цирке. Взволнует ли он сегодня “интеллектуального”
и “шибко требовательного” зрителя? “Вильгельм Телль” на
площади. Бесплатное научно-популярное кино для детей. О
том, что мы непростительно растеряли, и об актёрах,
оставшихся в памяти на всю жизнь.
Могу с уверенностью сказать, что массовые народные зрелища сыграли огромную роль в моём творческом пути.
И прежде всего это относится к цирку. В те далёкие годы цирк был активным помощником партии в воспитании политической сознательности масс. Я уже писал о Виталии Лазаренко. Оп умело сочетал акробатику (изумительные прыжки через несколько лошадей, слонов, потом автомобилей) с острой политической сатирой. Я уже не говорю о старейшине “шутов его величества народа” И.Л.Дурове, которого мне также удалось повидать. Вспоминаются тогда ещё молодые братья Танти с их остроумным и весёлым представлением “Генуэзская конференция”.
Большим успехом у публики пользовались также и пантомимы. Позже начал зарождаться новый цирковой жанр, где в помпезном представлении, по форме напоминающем пантомиму, вдруг зазвучало живое поэтическое слово. Я говорю о народном представлении “Стенька Разин” В.Каменского. Меня так увлекала музыка и страстность монолога Разина, начинающегося словами “Сарынь на кичку…”, что потом с этим монологом я часто выступал на школьных и рабфаковских вечерах. В цирке на главную роль Разина был приглашён ведущий актёр местного драматического театра, и читал он этот монолог, выезжая на коне. Цирковая специфика была очень умело обыграна режиссурой, но зрителя трогали и лирические сцены, например, прощание Разина с княжной. Я помню затаённое дыхание моих соседей — рабочих парней, которые, вероятно, редко бывали в театре. Оказывается, и в цирке могут пробуждаться сложные человеческие чувства — горечь любовной утраты, печаль, окрашенная несвойственной этим ребятам сентиментальностью. А девушки — те просто плакали. И это очень хорошо.
Можно упрекнуть меня, что, рассказывая о впечатлениях детских и юношеских лет, я забываю о современном “интеллектуальном” и “требовательном” зрителе. “Стенька Разин” его не взволнует.
Но и тогда и сейчас зрители были разные. Любителями цирка были и остались рабочий класс, многие видные учёные, литераторы, художники, артисты, общественные деятели. Как видите, в отсутствии интеллекта им отказать нельзя.
Казалось бы, довольно о цирке, есть другие виды массовых зрелищ. Они в значительной мере подсказывали параллели, по которым я скользил в поисках своего основного жизненного пути.
И всё же добавлю несколько очень субъективных строк о цирке. Бывая в разных городах, где проходили мои встречи с читателями, я обязательно выберу свободный часик и пойду в цирк, хотя все номера программы давно знакомы. Мне нравится сама торжественность зрелища: зажигается яркий свет над манежем, выходит униформа… Чувствуется привычный запах конюшни. Возникает праздничное тревожное ощущение, и я с любопытством оглядываю зрителей, их радостные лица от ожидания встречи с прекрасным, весёлым и мужественным зрелищем. Даже за границей, где столько можно увидеть неожиданного, я всё же нахожу время для цирка. Помнится, несколько лет назад, потрясённый экзотической красотой Бомбея, я всё-таки не мог миновать цирка. В нём гастролировала знакомая мне чехословацкая труппа. За кулисами поговорил с артистами, узнал, что покажут уже виденную мною программу, и прошёл на своё место. Ведь бомбейский зритель мне незнаком, и я с удовольствием следил за его реакцией. Всё то же самое, как в Москве, Туле, Ростове, Киеве, Одессе, Тбилиси, Риге.
Теперь я выговорился, признался в симпатии к цирку, и должен опять вернуться в Тулу двадцатых годов. Я рассказывал о кубиках, из которых строил макеты будущих декораций, так и оставшихся неосуществлёнными. И вдруг увидел огромные кубики, похожие на куски хозяйственного, так называемого “мраморного” мыла. Кубики стояли то ли на площади, то ли на лужайке городского парка. Афиша извещала, что здесь будут показаны “Зори” Верхарна. Мне кажется, что это были первые опыты организации массовых зрелищ для всех и бесплатно. К началу спектакля собрались тысячи людей. Постановка эта не запомнилась, но зато другую, “Вильгельм Телль”, я видел несколько раз и всегда волновался, закрывал глаза, когда актёр прицеливался в яблоко на голове мальчика. Так мне и не удалось заметить летящую стрелу. Открывал глаза и видел лишь грубо сделанное из папье-маше яблоко, пронзённое стрелой. Спектакли начинались рано, ещё до захода солнца. Под его безжалостными лучами я видел подтёки грима на размалёванных лицах актёров, и всё же это было зрелище, которое впечатляло и воспитывало с самого детства. Героическая легенда о Вильгельме Телле не могла не отозваться благородным пламенем в ребячьих сердцах. Тогда почти не было своей, советской драматургии, а потому режиссёры пользовались старыми пьесами и инсценировками героико-романтического плана.