Патрик просидел в кабаке всю ночь. Он несколько раз трезвел, начинал думать и снова напивался от собственных мыслей - в эту ночь Рене ничего не добилась. Утром он выполз из этого злачного заведения и пол дня бродил по городу. Вечером он снова вернулся к Рене, но еще более пьяный, чем ушел.
Позднее Патрик пытался вспомнить, как он попал к Джоанне, но не смог. В редкие минуты прозрения он соображал, где находится, и вот в один из таких моментов обнаружил, что он в постели с Рене. Это его нисколько не огорчило, вернее он ничего не почувствовал - алкоголь сделал свое. Потом он снова оказался в лихорадочном забытьи, ему казалось, что он на медицинской комиссии пытается защитить себя. Сквозь этот бред он вдруг отчетливо услышал до боли знакомый голос Джоанны, и тут же на него потекла холодная вода. Патрик попытался открыть глаза, но не смог - он слишком устал, мозг отказывался работать, тело хотело отдыха.
Сколько Патрик проспал, он не знал, но ему показалось, что целую вечность, и он спал бы дольше, если бы не голос Джоанны:
- Патти, просыпайся, к тебе пришел Николя и какая- то женщина.
Патрик ничего не ответил, а накрылся с головой одеялом. Он больше не слышал, что говорила Джоанна, но чей-то приятный женский голос позвал его:
- Мсье Рено, не пора бы вам очнуться?
Патрик высунул голову из-под одеяла и, не открывая глаз пробурчал:
- Убирайтесь ко всем чертям.
- Патрик, в твоих интересах сейчас проснуться и выслушать нас, убедительно сказал Николя, потому что после его слов Патрик снова высунул голову из-под одеяла и открыл глаза.
Перед ним стоял Николя и молодая женщина. Патрик посмотрел на нее снизу вверх - она показалась ему довольно привлекательной: синий деловой костюмчик облегал ее стройную фигуру; светлые, слегка вьющиеся волосы окаймляли лицо и доходили до плеч. Лицо ее выражало не то недовольство, не то смущение, этого Патрик не мог понять. Он также не мог понять, кто стоит перед ним, женское личико было ему незнакомо.
- Мсье Рено, вы собираетесь вставать, или останетесь в постели навсегда?
- Извините, но, может, сначала представитесь? - Патрик непонимающе смотрел на женщину, его интересовало, кто она и что ей надо.
- Ну, уж это слишком! Может, у вас амнезия?
- Патрик, а меня-то ты помнишь? Это я - Николя.
- Кого надо, я помню, - небрежно заметил Патрик, корчась от нестерпимой головной боли. - Что, собственно, вам от меня нужно?
- Через два часа состоится медицинская комиссия по поводу гм... смерти девочки. Вы, мсье Рено, должны быть там обязательно, в противном случае вас уволят и лишат лицензии, а дело передадут в суд. - Адель начала выходить из себя.
Патрик даже не шелохнулся, его как будто окатили холодной водой. Ему было так тепло и уютно на этой огромной кровати, он ни о чем не помнил, а теперь все проблемы разом обрушились на него.
- Вставайте немедленно! - крикнула Адель.
- Ну, если вы не хотите выйти... - с этими словами Патрик демонстративно откинул одеяло и прошел в ванную в одних трусах. Его совершенно не интересовало присутствие посторонней женщины. Хотя Адель немного смутилась, но глаз не отвела, а продолжала смотреть на Патрика. "А он очень даже ничего. Только как это ему удается при таком образе жизни?"
В комнату вошла Рене и спросила, не надо ли чего. Получив указания Адель принести аспирин и черный кофе, она удалилась. Патрик вышел из ванной в одном полотенце и уселся на кровать рядом со столиком, на котором стоял завтрак. Он обнаружил, что в комнате не только не стало меньше, а наоборот, больше людей. Адель Фавье стояла около большого зеркала, Николя сидел в кресле, а в дверях находилась Рене. Она-то и была первой, кого заметил Патрик.
- А ты что здесь делаешь? - спросил он, пытаясь вспомнить, откуда он ее знает.
- Я ухаживала за вами, пока вы болели, мсье Патрик, - прощебетала Рене и многозначительно улыбнулась.
Адель стояла в стороне и размышляла о неловкости данной ситуации, ей хотелось все бросить и уйти, но она не могла. Что-то заставляло ее остаться и лично привести Патрика в больницу к нужному времени. Его наглое и бесцеремонное поведение злило Адель еще больше, чем сам факт присутствия ее в этом доме. Ей непременно нужно было ввести Патрика в курс дела по некоторым пунктам сегодняшней комиссии.
- Вы не могли бы оставить меня с мсье Рено наедине? - обратилась Адель к Николя и Рене.
Патрик приподнял бровь и, взглянув на Адель, громко усмехнулся. Когда они остались одни, он спросил:
- А вас не смущает моя одежда или, вернее, ее отсутствие?
- Не хамите мне как вашим подружкам, мсье Патрик Рено, - она нарочно подчеркнула его имя.
- Я не хамлю, но вы не даете мне одеться. А что до моих подружек, то теперь вы вмешиваетесь в мою личную жизнь, строите догадки.
- О вас ходят в больнице легенды...
- Сплетни, - перебил ее Патрик, - вам не стоит их повторять.
У Адель не было особого желания дольше оставаться наедине с Патриком, и, введя его в курс дела, она удалилась, напомнив ему о времени комиссии. Оставшись один, Патрик начал одеваться. Он нервничал и не знал, что сегодня произойдет. Настрой мадам Фавье ему не нравился так же, как и его собственный. Трехдневный запой выбил его из колеи: голова раскалывалась при малейшем движении, лицо было помято до неузнаваемости, во рту чувствовался противный привкус, от чего Патрика тошнило. У него раскалывалась голова, и постоянно хотелось пить.
Заседание комиссии началось точно в назначенный час. Зал был полон, и, конечно, Адель Фавье тоже присутствовала.
Она защищала Патрика, как могла, говорила, что такие случаи могут происходить не по халатности врача, а из-за других факторов, связанных с организмом девочки. Адель настаивала на перенесении заседания комиссии с целью проведения медицинского расследования независимой группой медиков.
- Хорошо, - сказал председатель комиссии, - я даю отсрочку на неделю. Но на этот период мсье Рено запрещается работать в клинике. Если вы докажете, что мсье Рено добросовестный хирург и что смерть девочки произошла не по его неосведомленности или невнимательности, то он будет восстановлен в должности, а если нет, то дело придется передать в суд. На этом я объявляю наше заседание закрытым, - завершил свою речь председатель.
Патрик вышел из зала и сразу же удалился. Ему даже в голову не пришло, что он должен поблагодарить мадам Фавье. Результаты заседания его удручали, однако надежда оставалась. Патрика злило то, что он ничем не может себе помочь.
Неделю он не появлялся в клинике, ожидая благоприятного исхода, но, увы: Патрика понизили в должности. Ему толком даже не объяснили, что же произошло, что выявила комиссия медиков. Адель просто вызвала его к себе в кабинет и зачитала документ.
- Что ж, очень жаль, мсье Рено, - добавила она, убирая документ в папку, - сегодня вы выходите на дежурство в ночную смену.
- А я хотя бы могу узнать причину смерти? - холодно спросил он.
Адель ничего не ответила, а протянула лист бумаги. Патрик взял его, и, не сказав "до свидания", вышел.
Адель тяжело вздохнула и, не зная, что делать, молча опустилась в кресло. Ей показалось, что в кабинете чего-то не хватает. Где-то в глубине души она понимала, что именно пропало, но не могла себе признаться, и в тайне надеялась, что заблуждается. Она быстро и нервно начала оглядывать комнату, скользя глазами по столу, шкафам и полкам. Вроде бы все было по-старому, но тут мысль, которую она гнала прочь из своего сознания, все-таки пришла ей в голову. Ее фотография, которая стояла на полке с книгами, исчезла. Это был снимок, который сделал Этьен в Париже. Точно такой же ей прислали несколько дней назад в изуродованном виде. Все это казалось Адель очень странным, ведь эта фотография была только у нее и Этьена, а сейчас ее пропала. "Кто же мог взять ее?" - думала она. Мысли стремительно неслись вперед, и сейчас она уже была уверена в том, что снимок взял кто-то из работников больницы. Но кому понадобилось пугать ее и красть фотографию, этого Адель не знала.