Открытие на утёсах мыса Антонозиас двух Parensae parumbrosae, которые Шпиндеру благодаря новому патентованному процессу удалось абсолютно успешно переместить в свою лабораторию в Хеммюнген, было публично освещено в самом последнем номере «The American Botanist». Это был первый случай, когда авторитетный орган Американской Ботанической Ассоциации, которая традиционно интересуется только обычной ботаникой, на самом деле открыл свои страницы для явления параллельной ботаники. Свидетельства Альтенхауэра относительно обстоятельств находки, описание самих растений и, прежде всего, явление цветной псевдотени, которая была отлично видна на фотографиях Шпиндера — всё это вызвало большую сенсацию в научных кругах. Даже сегодня, через несколько месяцев после того, как появилась эта новость, средства массовой информации всё ещё посвящают довольно много времени и места этому событию.
Одной из первых газет, обсуждавших эту историю, была греческая ежедневная «Omonia», которая взяла интервью у профессора Спироса Родоканакиса, профессора ботаники в Афинском университете. Этот старый ботаник известен афинянам за свои провокационные нападки на то, что он называет «вторжением причины». Несколько лет назад его ядовитый сарказм не обошёл даже полковников[31], которые по некоторым причинам, лучше известным им самим, предпочли закрыть глаза на яростные нападки на их режим, который профессор начал на страницах «Botanika».
Но яростные споры и противостояния, продолжаемые Родоканакисом, чаще закрывают больше дверей, чем открывают. Он часто невольно становится рупором для тех, кто во имя традиции, мудрости, и своего рода свободы, которая никогда не очерчена достаточно хорошо, упрямо отказывается выпускать густой пар своего собственного душевного status quo. И так же было в случае короткого интервью, которое он дал афинскому ежедневнику.
«Сейчас модно, — сказал он, — клеймить средства массовой информации за дьявольский способ, которым они создают ложные потребности и, соответственно, вносят вклад в распространение маниакальной страсти к потреблению. Но, если экономящие силы электрические прибора и небольшие семейные автомобили могут атрофировать наши мускулы, есть, по моему мнению, гораздо более серьёзные, более реальные и более неминуемые опасности, угрожающие выживанию человека. Распространители так называемой скрытой рекламы — это просто нетерпеливые владельцы магазинов по сравнению с теми, кто от имени культуры и научной информации загрязняет наше сознание и интеллект идеями, у которых не может быть никакой другой цели, нежели положить конец нашей уже хилой способности отличать восприятие от фантазии, реальность от вымысла и правду от лжи. Эти господа цинично продали нам телепатию, альфа-лучи, летающие тарелки, умственную деконцентрацию, иглоукалывание, лох-несское чудовище, вилки, согнутые силой воли, и чёрный ящик. Эти охотники за привидениями в несуществующих лабораториях теперь, кажется, обнаружили в растительном царстве те антропоморфные качества, которые сам человек стремительно теряет: способность чувствовать радость и горе, реальную любовь к искусствам, ненависть к тирании, и даже использование понятного языка. Нам говорят, что мы можем безопасно и тайно нанять камнеломку, чтобы шпионить за нашими неверными супругами. Они поощряют нас играть Унго и kalamatiano, чтобы заставить розы стать более роскошными и ароматным. Они предлагают нам цитировать поэмы Верлена, чтобы оживить увядшую аспидистру в приёмной парижского дантиста. И они уверяют нас, что, если голос Джильолы Чинкетти заставляет герани вянуть, голос Ренаты Тибальди делает их стебли крепче.
И теперь эта великолепная литература по фантастике и фэнтези обогатилась новым шедевром: среди священных руин Кано, где размышлял сам Гераклит, они обнаружили „параллельное“ растение, такое же чёрное, как чернила, которое отбрасывает такую же яркую и многоцветную тень, как окна собора Нотр-Дам. Нам недолго осталось ждать, прежде чем мы услышим, что цикламен был назначен ректором Афинского университета».
Но в запале своей злобы старый ботаник смешивает абсурдное с вероятным, безумие с рассудком, доброе с худым. Его умственная инерция привела к тому, что он просто намешал сборную солянку из неприятия и опровержения, хотя более открытое отношение, более спокойный оптимизм, более щедрое доверие к остальным, конечно, вознаградили бы его творческим счастьем, на которое он даже не рассчитывает. Хотя, возможно, мы едва ли будем удивлены, если открытие параллельной флоры, замечательно загадочной по своему характеру, повысило уровень недоверия, скептицизма, и иногда открытой враждебности со стороны тех, кто со слепой бюрократической покорностью продолжает выращивать старые обычные-или-садовые растения в своих обычных садах. Нам стоит признать, что вслед за совершенно понятной тревогой обаяние таинственных и неясных организмов, внезапно вынырнувших из густой тени джунглей и из туманов легендарных долин, время от времени приводит к поспешной формулировке экзотических теорий и шатких гипотез.
А случай с Parensae parumbrosae символизирует то, что случается на самых современных стадиях параллельной ботаники. Как мы видели в нашем кратком обзоре, исследование происходит во множестве различных направлений, и, хотя мы ещё лишены удобств в виде ясно определённых принципов и фундаментальной поддержки, то, что появляется — это «стиль» метода и исследований, который позволяет нам предсказать общие положения новой научной дисциплины.
Обстоятельства каждый новый находят, увеличивают наш опыт, и вниз на увеличение возможности дальнейших открытий. Специальные методы позволяют нам, наконец, перевозить растения, которые лишь несколько лет назад, казалось, были навсегда приговорены к изгнанию в какое-то тёмное и скрытное место. В лабораториях по всему миру растения, которые в течение тысячелетий находились во взвешенном состоянии между жизнью и смертью, теперь ждут раскрытия тайн их существования.
Чтобы вдруг задаться вопросом о вещах, которые всегда и любым способом обусловливают наше чувственное и умственное поведение, требуются дух изобретательства, новизна методов и свобода интерпретации, которые обычно задушены огромным спудом общепринятых идей, унаследованных как результат нашего традиционного научного образования. Вот почему растёт число молодых учёных, которые, несмотря на противодействие сообщества, отказываются выполнять исследования, результаты которых являются fait accompli, и вместо этого с горячим энтузиазмом отдают себя исследованию неизвестного мира, богатого захватывающими возможностями.
Несмотря на предупреждения здравого смысла и личную выгоду, эти люди посмели выбросить из своего культурного и научного багажа все те официально благословлённые идеи, которые они приобрели, затратив столь огромные усилия, и показали сами себе желание работать с самого начала, изобретать методы, пригодные для проникновения в тайны Природы, чьи законы скрыты в некоей дальней и неизвестной области нашего воображения.