Библия представляет нам отличную иллюстрацию связующей силы гражданского мифа, а также того, что происходит, когда этот миф ломается. Быть древним евреем означало признавать царя и Тору как нравственные, гражданские и религиозные авторитеты. Человек должен был отождествляться со священной историей иудейского народа и признавать, что этот народ выделен среди всех прочих благодаря завету с Богом. Ветхий Завет подчеркивает, что Израиль процветал до тех пор, пока народ был верен этому завету; когда же люди отступились от завета и стали поклоняться божествам соседних народов, общество разрушилось и евреи оказались обречены на изгнание. Такова сила мифа в действии.
Нравственность и миф
«На протяжении многих веков нравственность и религия были тесно связаны и полностью перемешаны друг с другом. Даже в наши дни приходится сталкиваться с этой теснейшей связью, до сих пор существующей в мышлении большинства людей. Очевидно, что нравственность никогда не могла и никогда не сможет избавиться от всех признаков, объединяющих ее с религией. Когда два закона оказываются связаны настолько прочно, когда подобное близкое родство между ними существует в течение такого долгого времени, то для них уже становится невозможным полностью разъединиться и стать независимыми друг от друга. Чтобы это произошло, они должны были бы пройти через полную трансформацию. Таким образом, мы наблюдаем нравственность в религии и религию в нравственности».
Эмиль Дуркхейм
«Когда были свергнуты их старые табу, они немедленно распались, разобщились и стали добычей пороков и недугов… Сегодня [1961] то же самое происходит с нами. Когда наша современная наука пошатнула наши старые табу, коренящиеся в мифологии, повсюду в цивилизованном мире стало гораздо больше пороков’ и преступлений, душевных заболеваний, самоубийств и пристрастия к наркотикам, разбитых семей, «трудных» подростков, насилия, убийств и отчаяния. Таковы факты, и я ничего не выдумываю. Поэтому проповедники и взывают к покаянию, смирению и возврату к старой религии.
Джозеф Кэмпбелл.
«Мифы, которыми следует жить»
Миф, в особенности в том виде, в котором он зафиксирован в религии, всегда являлся основой общественной нравственности. Этическая система нерушимо покоилась на мифологической основе откровения Бога или богов. Оспаривать ее было невозможно: усомниться в ценности нравственного закона было равносильно сомнению в ценности мифа и законности самого общества.
Возвращаясь к примеру Ветхого Завета, мы видим, что государство древних евреев определялось Торой, которая, в свою очередь, устанавливала абсолютный стандарт нравственности в Десяти Заповедях. Здесь гражданский миф был неотделим от абсолютного нравственного закона. Во множестве ранних культур наказанием за нарушение табу являлась не смерть, а нечто куда более ужасное с точки зрения традиционной культуры — изгнание из общества.
Обесценивание жизни в нашей культуре через насилие, преступность и пагубные пристрастия, а также упадок общественной и личной нравственности служат указаниями на то, что мы утратили уважение к мифу. Ведь наиболее важными функциями мифа являются установление и поддержание всеобщего нравственного закона.
Читая мифы самых разных народов, мы встретимся со множеством уроков нравственности. Особый интерес представляют «дуалистические» мифы, такие, как история творения мира у персов или у чиппевеев. В таких мифах сталкиваются два божества, доброе и злое, и добро всегда побеждает зло. Подобные рассказы служили нравственными уроками для людей’ помогая приспособить поведение индивидуума к жизни группы.
Смысл священного
Из книги Рудольфа Отто «Идея святости» (цит. по: Виктор Голланд «Из тьмы к Свету»):
«Макс Эйт в своем рассказе «Трагедия призвания» повествует о строительстве огромного моста через устье Эннобухт[7]. Для постройки этого великого сооружения, ставшего настоящим чудом и символом человеческого могущества, потребовалась самая усердная и углубленная работа ума, самый упорный и неутомимый труд мастеров. Несмотря на бесчисленные трудности и огромные препятствия, мост был достроен и устоял против напора ветра и волн. Но потом налетел яростный циклон, унесший в пучину и строителей, и мост. Казалось бы, бессмысленная стихия восторжествовала над прекраснейшим смыслом человеческой жизни, слепой рок перешагнул через Поверженные добродетели и таланты. Рассказчик повествует, как он присутствовал при разыгравшейся трагедии: