— Танаги-сан, ведь изначально была заложена такая возможность. У нас есть резерв времени, — это я с менеджером с той стороны так начал общение.
Танаги долго и с чувством пространно и витиевато что-то объяснял. Говоря коротко, гнал пургу. Смирённо подождал.
— Танаги-сан, разве уличные беспорядки в Сеуле не подходят под определение «форс-мажор»?
— А при чём здесь вы, госпожа Агдан? Улетите в Японию, а беспорядки пусть остаются в Сеуле.
Он что, совсем за событиями не следит? Приходится просвещать.
— Беспорядки именно по моему поводу. Столкновения идут между моими фанатами и хейтерами. Антифанаты выслеживают меня, буквально охотятся за мной. Отлёт моей группы в Японию скрыть невозможно, значит, они постараются напасть на нас в аэропорту или на подъезде к нему. Возможны любые провокации. Исходя из текущей ситуации, я не понимаю, как можно жалеть всего о двух днях.
— Видите ли, госпожа Агдан, — мнётся менеджер, — мы запланировали целый ряд интервью с вами и вашими подругами на телевидении, рекламные компании выстроились в очередь. И с ними надо поработать. Некоторые телепередачи уже анонсированы. Отмена их грозит убытками.
Ну, понятно. Как всегда, без меня — меня женили (или замуж отдали?). Поторопились, а кто-то должен их спасать. И уговаривать бесполезно, надо просто ставить перед фактом. А там, как хотят.
— Танаги-сан, давайте сделаем так. У меня есть для вас предложение, которое поможет вам обойти ваши затруднения. Имеется лицензия от Франс-2 на право использования видеоматериала о моём интервью. Я вам её продам. И вы моё живое интервью отложите, а вашу публику вполне устроит моё общение с французами. Придётся сделать синхронный перевод…
— Если вы его сделаете…
— Нет. Я просто не успею. Это, во-первых. А во-вторых, там больше смотреть надо, чем слушать.
Кое-как, но договорились. Конечно, выдоили меня и отсрочку дали не два дня, а только один. Придётся отстегнуть им две лицензии, хотя японцы не прочь были забрать всё. Но своим тоже надо сколько-то оставить. А я и так из рамок выскочил. У нас четыре крупных телеканала, а свободных лицензий — три. Так, а кто у нас из телеканалов таки больше всего мне виноват, простите мой французский, так похожий сейчас на одесский?
ЮСон мало того, что не мог сам договориться с японцами, он ещё и Корону мне давать не хочет, кинчинном! Каким-то образом надо лапки ему выкрутить. Поехали, акт второй, главные действующие лица — те же, я и ЮСон. Захожу в кабинет и стартую.
— Директор ЮСон, девушек я предупредила о вечернем выезде, вы необходимые распоряжения отдали?
ЮСон вскакивает с кресла и, опёршись на растопыренные руки, нависает надо мной.
— А теперь пойдёшь и предупредишь девушек об отмене своего предупреждения! Директор агентства — я!
— Позвонить госпоже Ли ЫнДжу и пожаловаться ей, что вы нагло отказываетесь зарабатывать для агентства лёгкие деньги? — и с удовольствием наблюдаю, как быстро, словно вода из сливного бачка, утекает из начальственных глаз благородное негодование.
ЮСон приходит в себя, успокаивается, садится. Прищурив глаза, смотрит.
— Какие деньги?
— Связываетесь с администрацией бизнес-центра… вы что, думаете, им реклама не нужна?
— Хороша реклама, — бурчит ЮСон, — массовое побоище поблизости…
— Массовое побоище, избиение младенцев, битва при Ватерлоо… для рекламы всё сгодится, — наконец-то ЮСон включил мозги, вижу по глазам, как закрутились в них колёсики, — и вызовите представителей трёх крупнейших телекомпаний. Вам остаётся только сторговаться с ними, кто и сколько вам заплатит.
— Три телекомпании? Почему три, у нас их четыре, — недоумевает ЮСон. И всё так же избегает называть меня «госпожа Агдан».
— Кого-то придётся оставить за бортом. Кто из них нам больше всего насолил? Кажется, SBS? У меня всего три лицензии на право показа моего французского интервью. Их тоже можно продать, если цену дадут.
ЮСон окончательно возбудился, глаза разгораются, как костёр от керосина. Вот теперь вижу, дело пойдёт. Всё-таки он бестолочь, хороший игрок играет любыми картами, а он только когда руки полны козырей. Даю ему переписать видеофайл с флешки.
Выхожу за своим рюкзаком и в приёмной вижу ЁнЭ, сидит моя овечка, зайти боится. Быстро снаряжаю её за своей котомкой.