— Ничего. — Притиснула девочку к себе крепче. — Доброе утро, солнышко. Уже поздно, да?
— Тётя Лера ещё не пришла. — Юля сладко потянулась и обняла Марину руками и ногами.
Не пришла? Значит, девяти ещё нет… Повернула голову и снова посмотрела на соседнюю подушку, она была заметно примята, да и одеяло сгружено к середине.
Где Асадов?
— Юль, а мы с тобой одни в квартире?
— Одни.
— Ты точно в этом уверена? — Прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-то звук — шаги, шум льющейся в душе воды…
— Нет никого, мам! — Юля перебралась через неё, улеглась на подушку Алексея (это уже опять его подушка?), тут же подскочила и потянулась к прикроватной тумбочке. — На, — сказала она, протягивая Марине листок. — Что там написано? Я не умею такое читать.
На листке, размашистым асадовским почерком было написано: "Уехал рано, надо переодеться. Люблю, целую, позвоню. А.". Марина прочитала трижды, улыбнулась и листок сунула под подушку.
— Что там написано?
— Лёша привет нам передаёт.
Юля смешно приоткрыла рот, глядя на неё.
— Он пришёл ночью, чтобы привет нам написать? Классно!
Побоявшись, что детские вопросы посыплются на неё, как из рога изобилия, Марина решительно откинула одеяло и встала.
— Что ты на завтрак хочешь?
— Хлопья можно?
— Можно. Мультики посмотри пока, я в душ.
В ванной не оказалось ни одного сухого полотенца, все влажные и кучей свалены в корзину для грязного белья. Марина постояла немного, находясь в некотором потрясении, потом вышла в комнату за чистым полотенцем. Если честно, до сих пор не верилось. Прошедшая ночь вспоминалась, как сон, если бы проснулась рядом с Алексеем, то удивилась бы, наверное, не меньше, чем когда его рядом не увидела, только подушка, примятая в знак доказательства его пребывания здесь, и мятые простыни. О том, что будет дальше, какое решение принять следует, мучиться ли угрызениями совести — не хотелось думать совсем. Сейчас она спокойна и о плохом думать не хочет. Дайте хотя бы час, другой, чтобы этим спокойствием насладиться.
— Наконец-то, — выдохнула Калерия Львовна, когда Марина появилась на кухне. Калерия, пришедшая максимум десять минут назад, уже успела раздеться, сменить сапоги на клетчатые тапочки, повязать фартук — и вот уже стояла у плиты и жарила гренки.
— Доброе утро, — поприветствовала её Марина. — А что "наконец-то"? Я проспала?
— Нет. Наконец-то ты с самого утра улыбаешься. Случилось что-то хорошее?
Марина неопределённо повела плечами и крикнула в комнату:
— Юля, иди умываться, сейчас завтракать будем!
— Сейчас мультик кончится… Ещё две минуточки!
— Гренки сладкие сделать? Сейчас песочком посыплю… Так что хорошего у нас случилось?
— Ничего. Просто у меня хорошее настроение с утра.
— Надо же, и такое счастье бывает.
— Калерия Львовна!.. — Марина умоляюще посмотрела на неё, но говорить ничего не пришлось, потому что на кухню вбежала Юля и с разбегу налетела на Калерию.
— Привет, тётя Лера!
— Ты почему ещё в пижаме? — удивилась Марина.
— Я не успела, я мультик смотрела. — Юля привстала на цыпочки, чтобы увидеть то, что жарится на сковороде. — Мама, я не буду хлопья, я буду то, что здесь!
— Конечно, — удивилась Калерия Львовна. — Нечего этим птичьим кормом желудок забивать ребёнку. Я специально песочком посыпала гренки…
— Юль, тебе какао?
— Да!
— Переодевайся иди бегом, умывайся и за стол, — распорядилась Марина, доставая чашки.
— Бегу… Жалко, что Лёша не остался, у нас гренки вкусные на завтрак.
Калерия развернулась к ребёнку и спустила очки на кончик носа.
— А когда он должен был остаться?
— Так он же ночью приходил, чтобы привет нам написать! Правда, здорово, тётя Лера?
— Ночью приходил?.. — Калерия обратила свой заинтересованный взгляд на Марину, а та отвернулась, надеясь, что покраснела не слишком сильно. Всё-таки дети — удивительные создания! Говорливые очень…
Юля убежала, и на кухне повисло молчание. Правда, Калерия Львовна ни слова ей не сказала. Марина видела, что ей любопытно, но знала, что проявлять это самое любопытство она не станет, удовлетворится известием о том, что Асадов был здесь ночью. И Маринину улыбку заслужено запишет на его счёт. И ведь не ошибётся.
Спокойствия и хорошего настроения хватило как раз на пару часов, дальше пришла нервозность и беспокойство. Алексей так и не звонил, а Марине очень хотелось узнать, чем он занят. А ещё — как он пришёл утром домой. Что он Соне сказал? И что будет дальше? Марина почти весь день к себе прислушивалась, пыталась уловить хоть тень раскаяния, но его не было, но хорошо это или плохо, так до конца понять и не смогла. В самый разгар раздумий всё-таки позвонил Лёшка, правда, этот звонок совсем не успокоил. Говорил Асадов непонятно, резковато, постоянно на кого-то отвлекался, и Марина поняла, что толка от него всё равно не добьётся, только разнервничается ещё больше.