Кроме «неоднозначности» с наркотиками, Христиания, к которой за сорок лет все вроде бы привыкли, остается для государства политической проблемой. Именно отсюда стартуют многие экстремистские демонстрации антикапиталистов, именно здесь часто скрываются разыскиваемые полицией радикалы и именно границы Христиании чаще других попадают в новостную хронику ночных баррикадных боев с полицией. Конечно, прежние надежды левых радикалов на то, что с подобных Христиании «автономий» начнется планетарная и (почти) ненасильственная коммунистическая революция по всему свету, сейчас мало кто разделяет, но центр внепарламентской оппозиции, антибуржуазного беспокойства и активности все равно находится здесь. В последнее время власть избрала «нерепрессивный» путь «нормализации» этого района. Городские юристы не признают того факта, что вся недвижимость и земля в Христиании общая (микрокоммуны являются лишь временными арендаторами пространства), а частная собственность на такие вещи при «анархосоциализме» невозможна: «можно иметь собственную зажигалку, но нельзя иметь собственный дом». Представители властей Копенгагена пробуют договариваться и подписывать договоры на землю и здания с отдельными харизматиками — лидерами коммун, объявляя их законными собственниками конкретных строений, чтобы впоследствии у них можно было эту собственность выкупить и «вернуть городу Копенгагену». Капитализм пытается, сначала хотя бы формально, вернуть свои права и отношения на анархистскую территорию сквоттеров.
В Христиании верят, что их защитит Русалочка из сказки Андерсена, точнее ее статуя, сидящая на камне. А еще точнее, несколько ее отпиленных голов, хранящихся в тайниках здешних «коммун». Отпиливать Русалочке голову раз в несколько лет во время массовых беспорядков стало ритуалом и делом чести для особо пассионарных местных жителей. Русалочка (и Андерсен вообще) воплощает для сквоттеров все, что не нравится им в буржуазной культуре и обывательской психологии. Фарисейская сентиментальность и мечтательность, примиряющие нас с абсурдной моделью общества и властью меньшинства, противоестественность нежизнеспособного гибрида, химерические упования, мазохистская жертвенность и согласие с высшей властью, неэквивалентный обмен, пассивная роль женщины и много чего еще… Большинство жителей Христиании далеко не христиане, так что отпиленные бронзовые головы этой милой героини, которые тайно хранятся у них, — нонконформистские обереги, защищающие Христианию от оккупации. Их показывают только самым надежным и проверенным жителям. Здесь вообще особое отношение к скульптуре: на центральной площади райончика вас встречает антиамериканская «статуя свободы» в нимбе из ракет-лучей, сжимающая в руке наручники и кандалы.
В современном Стамбуле полно выселенных пустующих домов, но захватывать их под сквоты никому не приходит в голову, ибо это вызвало бы слишком быструю и решительную реакцию местных полицейских. Сквот по-стамбульски — это вовсе никакой и не сквот, а совместно снятый группой единомышленников дом. Тотем сквота в районе Таксим — пустой аквариум в центре главной комнаты, в которой по ночам все смотрят кино. Аквариум окружен бутылками с разнообразным алкоголем. Это традиция: каждый приезжающий в сквот из своей страны привозит местный алкоголь и сквоттеры его пробуют и обсуждают, задавая новоприбывшему краеведческие вопросы. лумусульманской стране такое поведение воспринимается как оппозиционное обычаям. Хотя и здесь пьют меньше, чем курят. Что курить — выращивают в садике на крыше.