Сначала, помнится, под морковным потолком на крюке висел макет винтовки Ml6, обернутый в куфию. Но пришла милиция с обыском и попросила снять: «с улицы в окно вид слишком экстремистский». Никакой другой крамолы не нашли, конфисковав лишь «Энциклопедию секса» на экспертизу. Действительно, мало ли что напечатают под такой обложкой? Винтовку сменил акварельный портрет никому не известной женщины. По секрету, на ухо и только своим, здесь рассказывали, что это знаменитая немецкая бомбистка Ульрика Майнхофф, тайно вывезенная в 1970-х в СССР и доныне живущая по поддельному паспорту где-то под Саратовом. Работает в поликлинике. Круг своих, впрочем, непрерывно расширялся, отдельные коммунары переженились между собой и даже завели детей, а это что-нибудь да значит. «Фаланстер» стал школой, сделав одного признанным киноведом, другого редактором, третьего литературным критиком, четвертого и пятого «человеком года» в номинации «человек книги».
Моментом истины для истории «Фаланстера» оказался пожар 2005 года. Неизвестные ночью закидали помещение магазина чем-то громко взрывающимся и легко воспламеняющимся. Много книг уцелело благодаря эстетской привычке коммунаров хранить их в ящиках из-под гранатометов. Расследование пожара ни к чему особенному не привело и велось в стиле «амбиент». В первый день после пожара Куприянов и остальные участники всерьез обсуждали возможность приостановки проекта, но этого не позволили сделать читатели (столичные интеллектуалы всех специализаций и оттенков). Оказалось, что им «Фаланстер» не менее, а может быть, и более необходим, чем его организаторам. Они предложили проекту всяческую помощь, от добровольных финансовых вложений до поиска нового помещения и оттирания обугленных пожаром книг. Вскоре коммуна-магазин возобновилась на новом месте, а впоследствии даже открыла несколько филиалов. Особой популярностью в первый год после пожара пользовались сбываемые за полцены обгоревшие издания с бесценной печатью «Последствия взрыва в магазине „Фаланстер”».
Базовые установки «Фаланстера» остались прежними — другие принципы, другие цели, размывание границы между работой и отдыхом, максимальная самореализация каждого в проекте, альтернативное культурное пространство вплоть до собственных бесплатных форм высшего образования (проект «Рабочий университет») и концертов альтернативной музыки (от группы «Барто» до романсов Михаила Елизарова в исполнении автора).
34/ Новые религиозные поселения в современной России
34.1/ "Звенящие кедры» и пр
В конце 1980 — начале 1990-х годов среди столичных и вообще российских хиппи, разочарованных бездуховной и суетной городской жизнью и тяготевших к христианству, появилось обыкновение оставлять привычную жизнь и переселяться поближе к действующим православным монастырям, чтобы сосредоточиться на духовном развитии, общаться со священниками и возделывать свой приусадебный участок. Особенно это поветрие было заметно в Козельске, рядом со знаменитой Оптиной Пустынью. Это привело даже к некоторому подорожанию (до смешного дешевых перед этим) деревенских домиков в радиусе монастыря и «Озера Любви», в котором местный священник (сам бывший хиппи) крестил новопоселенцев. Отношения между соседствующими хиппи-христианами были вполне братскими, хотя, конечно, им ничего не приходило в голову делать «общим», ведь большинство уехавших туда были антикоммунистами. Получилась не община и не коммуна, но скорее новое религиозное поселение. Самые убежденные его жители впоследствии стали священниками или монахами многих монастырей.
Позже, уже в новом веке, возникло движение с пышным именем «Звенящие кедры России», активисты которого уезжают из городов и создают в опустевших российских деревнях «родовые экопоселения» с собственными пасеками и лугами. Поскольку они провозглашают возвращение к традиционному укладу и семейным ценностям, коллективизм этих «новых деревень» ограничивается соседской взаимопомощью и участием в общем культе «Анастасии» (скрытой в лесу национальной души), сочетающим в себе контакт с природой, деурбанизацию, здоровый образ жизни и славянскую мистику. Главной проблемой первых «экопоселений» движения стало то, что большинство новых «помещиков» отказываются зимовать в приобретенных домах и возвращаются до весны в город, воспринимая «родовое поместье» как экзотический летний и дачный отдых с интересными соседями.