– Ну и пусть. – пробормотала Софа и продолжила упрямо мешать лапшу в кастрюльке.
Когда же антипохмельное блюдо было съедено (поистине исцеляющее зелье), душ принят, а Софья переодета, наконец вернулся Наумов.
– Ты что вообще здесь устроила? – с порога начал парень. – Ты хоть представляешь, как мне было неудобно перед Юной? Как долго мне пришлось извиняться за тебя и уговаривать ее не расстраиваться? «Юна, это она не со зла, ты же видишь, она не в себе.» – продекламировал он. – Звони ей и извиняйся! – припечатал Кирилл.
Софья медленно повернула голову, чтобы увидеть лицо своего любимого, она надеялась разглядеть в нем искры шутки, смеха, что это все не всерьез и её сейчас разыгрывают. Но нет. Кирилл Наумов был настроен серьезно. Горло Софьи сковало спазмом, слезы выступили из глаз.
– Кира. – она сделала над собой усилие, чтобы прохрипеть родное имя. – Кирилл, почему ты так со мной?
– Как? Это ты ведешь себя безобразно! Это из-за тебя Юна уехала в слезах! Мне стыдно за тебя! Кто тебя воспитывал?
– Меня никто не воспитывал, дорогой. С четырнадцати лет мне приходится следить за собой самостоятельно. – Софья не узнавала свой голос, таким хриплым и далеким он не был еще никогда.
Наумов понял, что сморозил и сбавил обороты:
– Софья, прости, я глупость сказал. Прости меня. – он подошел ближе и присел перед ней на корточки, заглядывая в глаза. – Но ты поступила плохо, зачем ты нагрубила Юне? Она же не виновата, она хотела как лучше для тебя, а ты ответила черной неблагодарностью, да еще и выгнала практически ее. Хорошо, что она не так воспитана и не стала раздувать скандал.
– Она не так воспитана. – эхом повторила Софа. – А я, значит, так.
– Да что ты прицепилась! Я уже извинился.
– Дело не в этом, дорогой мой, Кирилл. Дело в том, как ты говоришь о нас, о том, как ты разделяешь нас.
– Я не понимаю тебя в последнее время. Я стараюсь балансировать между нами и родителями, пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации, а ты, вместо того, чтобы помочь мне, только усложняешь мне задачу своими недомолвками и поведением.
– Кирилл Наумов, давай расстанемся? – пожалуй, это были самые тяжелые, но самые правильные слова в жизни Софьи.
– Ну что ты начинаешь? Почему, вместо того, чтобы помочь мне разобраться в ситуации, ты говоришь всякие глупости!
Софа подняла на своего родного любимого человека глаза, в которых плескалась вся боль и отчаяние, что копились в душе девушки, а сейчас вырвались наружу:
– Это не глупости. Ты просишь помочь разобраться в ситуации? А готов ли ты к моей правде, Кир? Готов ли ты выслушать меня беспристрастно и попробовать понять меня?
– Ну конечно! Я давно прошу тебя об этом.
Девушка не стала говорить о том, что она несколько раз пыталась донести до Кира свою точку зрения. Она лишь собралась с духом, ох не вот так должен был состояться их самый серьезный разговор.
– Хорошо, Кирилл. Я попробую.
И она рассказала. Обо всем. О том, что встретила удивительного человека на свадьбе Марсель и о сомнениях, посетивших её на мгновение. Как она, в поисках поддержки, не смогла ни дозвониться, ни дописаться до Кира и напилась в одиночестве, отчего ей захотелось спровоцировать своего парня на реакцию. О своих чувствах, когда пришлось разгребать последствия поступков и размышлениях, почему Кирилл так и не сказал о них своим родителям. Она поделилась, как ей было тяжело каждый раз отпускать его на слепые свидания и надеждах, что это скоро закончится, но ничего не заканчивалось, а только усугублялось. О чувстве одиночества, которое поселилось в ней и укреплялось с каждым воскресеньем, о неуверенности в своих силах. Рассказала, как испугалась, что потеряет его, когда услышала о Юне. И, конечно, о Юне. О том, что лишь войдя в их квартиру, она заполнила собой все пространство, не оставив места для их отношений и самой Софьи, в частности.
– Вот рассказала и сразу легче стало. – она глубоко вздохнула, перебирая свои пальцы.
Наумов сидел рядом и смотрел куда-то вдаль, сквозь стены их родной квартиры.
– Спасибо тебе, Сонь. Тогда я попробую тоже открыться. Я виноват, что не писал во время поездки к своим родителям, боялся, что меня раскроют. Почему я до сих пор не рассказал им, возможно, не был готов признать перед собой, что у нас все настолько серьезно, ведь это мои первые отношения. Ты же знаешь, я ни на кого больше не смотрел, кроме тебя. Я видел все твои сообщения и звонки, но выискивал подходящее время, а потом появлялись какие-то срочные и неотложные дела. Твое видео взорвало всех, я не смог отстоять нас и наши отношения. А может, не хотел прикладывать усилия? Признаюсь, мне было интересно на свиданиях и весело с другими девушками. Я не задумывался и не копался в себе, свалив на тебя всю вину. Убеждая себя, что все так повернулось не из-за меня. Что я тут совершенно не при чем. А когда появилась Юна. Я даже не понял, в какой момент она мне понравилась. Но последние события показали, что выбирая сторону, я не задумываясь выбирал ее. Мне даже не пришла в голову мысль, что тебе может быть обидно и больно от того, что я не осмелился открыть ей правду наших отношений. Только сейчас, думая обо всем, я понимаю, что скрывался от посторонних глаз, и о нас знают только самые близкие мои друзья, и то не все. Мне важнее было сохранить лицо перед гостьей, чем позаботиться о твоих границах, о тебе, Соня. Я даже потребовал извиниться пред ней, хотя сейчас понимаю, извиняться надо мне перед тобой. Ведь это я не сказал Юне, а ты не обязана была подыгрывать мне. – тут он посмотрел в глаза девушке – Поверь, ночью между нами ничего не было. Но, видимо, это сейчас не так уж важно, все же я хочу, чтобы ты знала. Мы оба прошли испытание другими людьми, и я не справился с этим.