Вся компания вышла из кабинета, молча забрала Ника и направилась к машине Алекса Мининского. Места хватило всем, Марсель, дрожа всем телом, уткнулась в бок Софьи на заднем сидении и задремала. Ника посадили на переднее кресло, он уже пришел в себя и теперь сидел молча, не пикнув, смиренно готовясь принять свою участь. Алекс молча вел машину по ночной дороге, даже не смотря в сторону девушек до тех пор, пока они не доехали до городской больницы.
– Соф, отведи, пожалуйста, Марсель к доктору. Сама тоже пройди полное обследование, не хватало, чтобы моя ведущая танцовщица и хореограф повредила себе что-нибудь. – ворчливо закончил он.
У Софьи не было сил спорить, но она все же посчитала своим долгом спросить насчет Ника:
– А как же этот?
– О нем не беспокойся, я сам с ним поговорю, уверен, он будет хорошим мальчиком, да, Ник? – артист лишь молча отвернулся к окну. – Вот видишь, он уже. Иди давай, Все счета записывай на мое имя, потом рассчитаемся. – он подмигнул на прощание и газанул, быстро скрываясь среди ночных городских домов.
– Ну что, пошли, что ли? – спросила Софа у Марсель и осторожно взял её за руку, уводя внутрь больницы.
Они подошли к регистратуре, где сонная медсестра тихо втыкала в пустоту.
– Простите, нас может принять доктор?
Медсестра лениво подняла на них глаза, но заметив девушку и её состояние, тут же выскочила из-за стойки:
– Боже мой! – воскликнула она. – Кто же вас так? – и покосилась подозрительно на Софу, в ответ получив невинный взгляд из под длинных ресниц.
Марс решила своим долгом объяснить и сказала безжизненным голосом:
– Бывший муж. – видя, как медсестра хочет позвонить в полицию, добавила. – Не надо, с экс-супругом уже разбираются, нам нужна только медицинская помощь.
– Смотрите, если что, у нас есть реабилитационный центр жертв домашнего насилия, я вам все же дам номерок.
– Спасибо. – слабо улыбнулась девушка.
Тут как раз подоспел доктор и их увели в палату на обследование. В больнице пахло лекарствами, спиртом и чем-то еще, напоминающим или гной, или запекшуюся кровь, в любом случае, долго в этом находиться не представлялось возможным. К счастью, палате эти запахи притупились, а может, обе девушки уже принюхались за время пребывания здесь – Софа понятия не имела. Ей было неуютно среди белых стен и голубых штор, какими палаты отделялись одна от другой. Доктор попался милый и без лишних слов начал осмотр, сначала Марсель, потом и Софью. Им прописали лекарства, обработали раны.
Выяснилось, что у Софьи растяжение лодыжки, но не сильное, так что, танцевать сможет через пару недель. Это радовало. Хотя съемки с её участием и закончились, но профессиональная жизнь танцовщицы, продолжалась. В планах было сколотить здесь свою маленькую танцевальную труппу, по примеру той, что была у них с Оксаной Ладной, которая, кстати, как приехала в родной город, так и не объявлялась, отписываясь короткими сообщениями в мессенджере.
Пока шел осмотр, Марс сидела тихо и не шевелилась, послушно выполняя все указания доктора, но стоило двери закрыться, как она уткнулась в плечо своей подруги и горько разрыдалась. Она ревела отчаянно, навзрыд, размазывая сопли и слезы по щекам. Софа тихо похлопывала её по плечу и вытирала лицо чистым бумажным платочком.
– Поплачь, Марс. Надеюсь, тебе станет легче. – все, что она могла сказать в данной ситуации.
Сегодня им предстояло провести ночь под наблюдением врачей, а завтра с утра, если не вскроются какие-либо осложнения со здоровьем, их обещали выписать. Ночь обещала пройти под знаком слез сожаления о прошлом, о своих ошибках и о любви, которой не было.
Поддавшись настроению своей подруги, Софа, сидя с ней в обнимку, стала вспоминать и свою жизнь. Прекрасное безоблачное детство, когда еще были живы родители. Она была долгожданным ребенком, который родился спустя целых пятнадцать лет после свадьбы, её называли божьим благословением, окружали теплом и лаской. Когда же тяжело и страшно заболел папа, Софье исполнилось десять лет, она еще не понимала, что её жизнь неуклонно и страшно пошла под откос.
Потом наступили три тяжелейших года в её жизни. Она была совсем маленьким и не понимала, не принимал происходящее. Почему папа больше не работает и Софе не покупают новых игрушек, а тратят все свободные деньги на лекарства, и почему её мама, такая веселая и жизнерадостная, плачет в его комнате, укладывая дочку спать.
Папа болел тяжело и долго, когда рак поразил все тело, то сердце еще продолжало биться, не давая больному отдыха и успокоения в смерти. Отец никогда не подавал вида, что ему больно и плохо, он всегда находил в себе силы улыбнуться дочери, обнять её своей слабой немощной рукой и спросить, как прошел день. До сих пор, Софье иногда не хватает этой незамысловатой, но искренней отцовской заботы.