– Ничего я не считаю! – рассердился Юра. – Можете идти куда хотите.
– Вот и чудесно. Спасибо! – Маша поцеловала Юру в щеку. Пататама передернуло. «Что это они все время целуются!?» – с досадой подумал он.
Маша взяла Пататама и, недолго думая, продела его в пуговичную петлю на лацкане своей куртки. Пататам повис в петле, удобно опираясь локтями. Над лацканом осталась торчать его голова с ухоносом и сложенные на груди руки.
– Все будут думать, что ты – брошка, – сказала Маша.
Пататам усмехнулся. «Ладно, пусть брошка! Я выше этого!»
– Всего хорошего, – сказал он Юре.
– Не потеряй его! – сказал Юра. – И вообще, будьте благоразумны.
Маша вышла на улицу и пошла, помахивая сумкой. Из лацкана торчала голова Пататама. Маша косилась на нее и улыбалась пришельцу. Она радовалась, что никто во всем городе и на всей Земле не догадывается, какое чудо висит у нее на куртке.
Пататам задрал голову и посмотрел на Машу снизу. Только тут он заметил, что Машины губы выкрашены в красный цвет. Это его заинтересовало.
– Почему у тебя губы в краске? – спросил он и смутился, ибо впервые обратился к Маше на «ты».
– Я – женщина, – сказала Маша.
– Женщина… – повторил Пататам.
Ему понравилось это слово. Он уже хотел выяснить, что же такое женщина, но тут Маша наклонилась к нему и дотронулась губами до ухоноса.
– А ты порозовел. Местами, – сказала она. – Почему?
– От свежего воздуха, – смущенно пролепетал Пататам.
– А сейчас на тебе появились синие пятнышки. Ой, как интересно! – воскликнула Маша, глядя на Пататама.
– Ничего интересного, – буркнул Пататам и отвернулся.
Он-то хорошо знал причину, из-за которой появились эти пятнышки! Дело в том, что жители Талинты выражают свои чувства не только словами, но и изменением цвета кожи. В обычном состоянии все талинтяне – зеленые, но когда влюбляются, то становятся розовыми, а потом и красными – в зависимости от силы чувства. Если талинтянин врет, то на нем немедленно проступают синие пятнышки от стыда, а если испугается, то на время чернеет. Видимо, Пататаму очень понравилась Маша, вот почему он порозовел, а потом смутился, соврал и покрылся синими пятнышками.
– Ты ужасно смешной, – сказала Маша… – Мы поедем в парк кататься на карусели.
– Хорошо, – кивнул Пататам, слегка обидевшись на слово «смешной» и от обиды становясь на миг сиреневым.
Но Маша не заметила этого. Она села в трамвай, и они поехали.
В этот час в парке было пусто. Старик, обслуживающий карусель, оторвал Маше билет, и она устроилась на висячей скамейке, пристегнувшись толстым ремнем.
– И охота одной кататься… – проворчал старик, включая карусель.
Колесо медленно сдвинулось с места, заскрипело, пустые скамейки на цепях качнулись и разошлись веером по сторонам. В лицо Пататаму подул встречный ветер, и он вспомнил о космосе, о бесконечном полете во Вселенной. У него дух захватило.
Они катались и разговаривали, Пататам рассказывал Маше о родной планете, о дереве, на котором они выросли, о своем братце по разуму Мананаме. Старик сидел в будке, удивляясь. Странная девушка в одиночку кружилась на карусели и разговаривала сама с собой.
– А где же твой братец? – спросила Маша.
– Он остался у Лены и Пашки.
– Где это?
– Не знаю… – Пататаму стало в этот миг совестно, потому что он совсем забыл о Мананаме – так хорошо ему было с Машей. – Я должен его разыскать, – добавил он.
– Разыщем… А сейчас мне нужно на работу.
– Я хочу с тобой, – быстро сказал Пататам, снова розовея.
Маша только улыбнулась. Она сошла с карусели, поблагодарив старика, и медленно пошла к выходу из осеннего парка.
– Тебе не холодно? – спросила она Пататама.
Не дожидаясь ответа, Маша вынула пришельца из пуговичной петли и переложила к себе за пазуху курточки. Пататаму стало тепло. От Маши вкусно пахло незнакомым запахом, как от цветов на планете Талинта. Пататам спрятал ухонос у нее на груди и задремал, вдыхая сладковатый запах духов.
– Дурачок… – нежно прошептала Маша, поглаживая Пататама, как котенка. Если бы он слышал, то наверное обиделся бы, но Пататам уже спал, тихонько посапывая.
Маша села в трамвай и поехала на работу.
Глава 10. По следам Мананама
Профессор Стаканский принял Юру в конце рабочего дня в своем кабинете на третьем этаже Института космических исследований. Юра коротко рассказал, как в течение месяца, пользуясь физическими приборами, он пытался обнаружить дыры в поле тяжести. Профессор слушал, нетерпеливо барабаня пальцами по обложке своей монографии. Наконец Юра признался, что никаких дыр не нашел, но надежду еще не потерял.