Вениамин ссутулился. Его плечи вздрагивали.
«Неужели и док сник?» – кровь прилила к лицу Миши, и он попытался найти мысли, которые могли бы его успокоить.
«Сестра, в оковах, но живая. Любимая плачет, но живая. Даже есть друг-умник, хоть и возможно тоже не в лучшей форме. Наставники-казаки говорили, надо брать силу от природы» – заставлял себя здраво мыслить Миша.
И вот взгляд его заскользил по ковру нежных белых цветов, раскрывающих свои головки, встречая солнце.
– Вот она, природа, шепчет нам, что всё идёт своим чередом, – прошептал Миша.
Он прокашлялся и позвал собратьев по несчастью: – Так приунывшие мои, пока на плечах есть головы, есть шанс решить любой ребус. Похандрили и хватит.
И с удивлением для себя Миша затянул песню, которую пел в последний раз у костра в далёком детстве, будучи на военно-полевых сборах: -
Когда мы были на войне,
Когда мы были на войне,
Там каждый думал о своей
Любимой или о жене.
…..
Но видно смерть не для меня,
Но видно смерть не для меня.
И снова конь мой вороной
Меня выносит из огня.
И снова конь мой вороной
Меня выносит из огня*.
Милана перестала плакать. Лицо было мокрым от слёз, но счастливым. Вениамин, который также рос на Кубани, приободрился.
– Мы все родом из детства. Спасибо, что напомнил, кто мы! – поблагодарил Веня историка. – А теперь, всем думать! Задачи будем щёлкать как орешки последовательно одна задругой. Задача номер один. Встреча с воеводой. Ратники сказали, что он решать будет, что с нами делать. Если человек дослужился до такого звания, то он рассудительный и умудрённый годами. Это не как у нас, когда случается, что погоны покупают. Раньше нужно было всё своим трудом заработать или дружина воспринимать не будет.
– Верно! В Молодинской битве было два воеводы с нашей стороны. Михаил Воротынский и Дмитрий Хворостинин. Воротынский из Рюриковичей, выдающийся военачальник, даже письменные уставы для погранцов составил. Хворостинин не родовитый, но его военная карьера была незаурядной, кстати, опричным воеводой у царя служил. Оба герои и оба вошли в историю, как радеющие за отечество, – выпалил Миша.
– А говорил, что ничего не помнишь. А ну, давай рассказывай, что там ещё о них знаешь! – обрадовался Веня.
– Мы уже пришли. Стан виднеется. Ясно одно, им врать нельзя, дознаются, – взлетели верх брови Миши.
– И какую им правду говорить? – озадачилась Милана.
– Они допрашивать по отдельности будут. Мы не знаем, что Полина воеводе расскажет, – выдохнул Веня.
– А что надо, чтобы Полина сказала? – с некоторым задором спросил Миша.
– Да как есть, пусть говорит! Так, мол, и так была в Москве и тут раз в Молодях. Время только указывать не надо. Они как такое услышат и к нам с тем же вопросом придут. И мы скажем, что были в Москве. Приехали на ярмарку в Молоди. Пробовали какие-то коренья у заезжего знахаря. И теперь ничего не помним, – быстро сочинял Веня.
– А ты что можешь Полинке это передать? – заметила веселье в лице жениха Милана.
Миша не ответил, а стал исполнять нечто странное: – Ту-ту. Ту-ту-ту. Ту-ту-ту.
Милана и Вениамин с удивлением слушали бесконечное ту-ту, пока ратник не шикнул на Мишу. Они пришли в лагерь и стояли между большими шатрами, в один из которых завели Полину.
– Что это было? – прошептал Веня.
– Наша с сестрой азбука Морза, – подмигнул Миша.
*– стихотворение «Песенка гусара» Д. Самойлова (1985), положенное на музыку В. Бардом, воспринимается многими как старинная казачья песня.
Глава 16
– Ты не юли. Раз баба Авдотья засомневалась, значит не порядок. Так и получилось. Ты знала куда идти. Сговорились, это очевидно. А то, что напали они на тебя, так не признали сперва. Ты мне голову не дури. С кем вы в договор вступили, что пообещали? Вижу же следы от оков у этих троих, может шкуру свою защищали, да свободу выторговали, – серчал воевода.
– Дмитрий Иванович, ну услышьте, что я вам говорю. Знаю я их, с братом Мишкой и женой его Миланой в Москве вместе у купца Хлебникова работаем. С ними сынок его, Венечка. Я к реке шла, потому что меня там нашли. Думала, может, вспомню что, – мило улыбалась Полина.
– Увезти. Остальных по одному тащите, – приказал воевода.
Арестованные сидели на поляне между шатрами. Воевода Хворостинин выслушал всех и прохаживался рядом, возвышаясь грозной тучей. План Вени сработал. На лице военачальника блуждало недоумение.
– Вот что соколики, некогда мне свами разбираться. Отправлю я вас куда надо. Там быстрее сведают, чьего купца вы будете. А коли соврали, так мигом дознаются, – махнул рукой воевода, подзывая подручного Ерёму и приказывая ему снарядить повозку.