– Травник я. Сын приёмный Никодима Потапыча как явился, так отец его слёг. Я лечить, а хозяину совсем худо сделалось. Осерчал на меня сегодня молодой боярин и сюда сослал, – затрясся мужик.
– А что за болезнь-то? – хмыкнул Богдан.
– А бес его знает! Рвёт его. Во рту вкус топора. Живот болит. Три дня уж. А ещё глотать тяжко. Не видал я ранее такого, – заохал травник.
– Сказывается мне отец не в тебе вина, – проговорил Богдан.
Мужик замолчал, прищурился, глаза забегали с одного на другого узника: – А вы почём здесь?
– На ночлег впустили, да говорят, обоз какой-то ждут. Вот видимо, чтоб не углядели чего лишнего нас и прикрыли, – ответил бесцветным голосом Богдан.
– Знаю, я за обоз. Ходил пасынок Никодима Потапыча с помощником пана, который помыкает тут всеми. Место для того, что прибудет, подыскивали. Несколько возов оружия с доспехами поляки к утру привезут. Сам слышал, – указал на оконце травник.
– И где место определили? – сухо спросил Богдан.
– Этого я не ведаю, – развёл руками травник. – Ты мне лучше скажи, что за хворь с моим боярином приключилась?
– Слыхал я про такое. Яд твоему боярину дают. Надобно, чтобы есть, и пить то, что ему подносят, перестал. Так сразу и полегчает. Воды бы ему из колодца да побольше испить денька три и выздоровеет. А потом и есть начать по не многу, – перевёл дыхание и заговорил доверительно Богдан.
– Во как. Так мне к Никодиму Потапычу надо, – подорвался мужик.
– Эй, ты забыл, мы в темнице, – хмыкнул Богдан.
– Это вы в темнице, а я дома, – хихикнул травник и стал расчищать проход между картофелем, лежащим гуртом на полу.
– Возьмёшь с собой? – прицельно спросил Богдан.
– Как я смекнул, вы тоже новым хозяйвам не любы, так что мы за одно. Иван Кузьмич я. Надо Никодима Потапыча спасать пока отряд поляков не прибыл. Тут ход прорыт до сухого колодца в деревне. Оттуда к нему в горницу прокрасться твой отрок сможет, – лихо шерудил руками травник.
Иван Кузьмич откинул деревянный квадрат и в полу открылся лаз.
– Тьма кромешная, – поёжился Коля.
– Я первый пойду, – хохотнул травник.
– Не торопись Кузьмич, – послышалось эхо из-под земли.
Коля и Богдан словно окаменели.
Мужик, аж прихрюкнул от удовольствия: – Доможилушка, родимый, выручать идёшь. – Тока я тут не один. Трое нас.
– Знаю, знаю. Всё знаю, – отозвалось эхом.
Из лаза появился край верёвки.
– Закрепи и за неё держась, ступайте в колодец, – командовал голос из темноты.
Богдан прищурился: – С нечистым знаешься?
– Эко ты назвал. Он почище нас с тобой обоих будет. Дух, что дом от любой беды бережёт, нечистым быть не может. Всё от Бога это прислано, – с укором вымолвил травник и, закрепив верёвку к внутреннему кольцу люка, нырнул в лаз.
Богдан огляделся, разложил картофель поверх крышки и скомандовал: – Коля ты следующий, а я за тобой.
Коля уцепился за верёвку и полез вниз. Спустя мгновения он услышал, как захлопнулся люк и посыпался поверх картофель, отрезая обратный путь.
Глава 27
Двигаться по узкому затхлому проходу было страшно и противно. Липкая паутина то и дело касалась лица Коли. Он, тут же брезгливо сжимаясь, стирал её рукавом, не выпуская путеводной веревки из рук. Пару раз он наступил на мышиное гнездо, догадавшись о присутствии грызунов только по появившемуся из-под ног писку. Влажные стены имели углубления, в которых встречались летучие мыши. Эти ночные жители уже вернулись с охоты, и расправлялись с жертвами, похрустывая в темноте крылышками и панцирями насекомых. Творческое, живое воображение рисовало Коле устрашающие картинки от исходивших вокруг звуков. Он даже один раз остановился в нерешительности, боясь сделать ещё один шаг. Но тут же получил пинок в спину, от врезавшегося в него Богдана. Больше он не делал подобных остановок, а лишь гнал себя мыслями к выходу. Однако оказавшись на дне колодца Колю, накрыло новой волной ужаса. Ему казалось, стоя на дне каменного стакана, будучи окруженному стенами из булыжника, поросшего мхом, что он останется здесь навечно. Парень поднял взгляд к небу. Глубоко в черноте космоса звёзды мерцая, прощались с ним. Было жутко и хотелось разреветься.
Близкий к истерике он услышал тихий ласковый голос Ивана Кузьмича сверху: – Сынок, всё хорошо. Иди ко мне. Упирайся спиной и ногами о стены и взбирайся.
Онемевшими пальцами Коля снова перебирал верёвку. Травник помог вылезти из колодца и послал к могучему дубу, под которым сушились подвязанные стебли мяты. Едва Коля прошёл несколько шагов, как страх отпустил. Под деревом он оглянулся. Богдан был уже на поверхности. Ещё мгновение и беглецы, спрятавшись среди мяты, обсуждали вылазку Коли.