С такими патетическими мыслями, которые мне казались не совсем своими, в злобном состоянии, "а ну давай, попробуй снова напугать", уснул. Богдан либо ошарашенный таким напором, либо просто исчерпавший на сегодня лимит веселых картинок, больше не буянил, и утром мы проснулись с чувством, что все не так уж плохо на сегодняшний день. Правда, в кармане не было пачки сигарет, да и кармана то не было.
Глава четвертая, поединок
Мать подняла нас едва на улице начало светать. Проснувшись немного раньше, и уже успев пройтись привычным маршрутом, и лежа размышлял над первоочередными задачами, стоящими предо мной. Единственный вывод, который успел сделать до того, как нас с сестрой согнали с печи, это то, что их много, и все совершенно неотложные. Марийка быстро направилась в направлении хлева, явно опасаясь конкуренции с моей стороны, но по дороге успела наябедничать матери, что ее сегодня снова всю ночь толкали. Негодник Богдан, как мне показалось, испытывал чувство гордости за проведенную ночь, и это после того, как он нас едва не угробил. Наверное, потому что сухим проснулся, кстати, тоже вопрос, для таких личностей как он, очень даже характерное заболевание. После недолгой утренней суеты, мы собрались в комнате, перед образами стоящими высоко на полке, застеленной вышитым рушником, в углу комнаты. Все стали на колени, отец начал читать "Отче наш" в древнеславянском исполнении, и все шепотом поддержали его. Я уже приобрел определенную практику, и без особого труда освободил сознание, отстранено фиксируя, что мои губы шепчут малознакомые слова, руки исполняют широкий православный крест, а тело бьет поклоны.
– Умываться – скомандовал отец
Мы с сестрами обувшись выскочили вслед за ним во двор. В воздухе стоял легкий осенний мороз, на пожухлой траве повсюду поблескивал иней. Он же украшал темные ветви деревьев, еще не скинувших листву и соломенные крыши построек. Сестры, с визгом намочив глаза и руки ледяной водой, бросились обратно в хату. Проделав то же самое, но более основательно, взял протянутый мне ковшик и начал сливать воду отцу. Ему на вид было лет 40, чуть выше среднего роста, широкий в кости и в плечах, в нем чувствовалась сила зрелого мужчины, накопленная тяжелым ежедневным трудом. В лице и во взгляде не хватало твердости и властности. Отец, ополоснувшись по пояс, молча, взял ведро с водой, двинулся обратно. С деревянным ковшиком в руке пошел следом за ним, отметив, что батя, за все утро, ни разу не взглянул в мою сторону. Кстати умывание, совершенно не характерно для этой эпохи, где родственники к этому пристрастились?
Войдя в комнату, отец занял центральное место во главе стола, по бокам стола разместились все остальные. Справа от него села мать, напротив нее старшая сестра, а рядом с ней младшая. Мне было оставлено место рядом с матерью. Видимо это было мое постоянное место за столом, но, зная как важно место за столом в патриархальном обществе, оно мне не нравилось. Направившись за спину своим сестричкам и наклонившись к Марийке, ласково, но убедительно шепнул ей на ухо "Беги, садись рядом с мамкой". Малышка, схватив свою ложку со стола, сразу отправилась на мое место. Пока все смотрели на нее, продолжил движение, обошел Оксану, уселся в полкорпуса на свободный конец лавки со стороны отца, и легонько двинув ее бедром.
– Подвинься, – спокойным тоном сказал, глядя на мать и улыбаясь.
Оксана автоматически сдвинулась на место, которое только что освободила Марийка, недоуменно глядя то на меня, то на отца с матерью. Я сидел и смотрел на мать. Ей было лет 35, высокая, почти в рост отца, она была очень красива. Но не той спокойной ласковой красотой, которая характерна для большинства красивых женщин. Мать была щедро одарена той редкой красотой, которую можно сравнить с красотой пантеры. Гордая, опасная красота человека, который остается независимым, как бы не повернулась жизнь, красота, которая убьет, умрет, но не подчинится. Кто глава этой семьи, сомнения не вызывало. Она смотрела мне в глаза, и в ее глазах цвета темного золота, сменяли друг друга, и смешивались друг с другом, удивление, надежда и улыбка. Отец недоуменно смотрел на нас, не зная как ему реагировать. Обстановку разрядила мать.
– Давай снедать, – то ли спрашивая, то ли утверждая, обратилась она к отцу и тот, хмыкнув, потянулся ложкой к казану. Мы молча ели чуть теплую вчерашнюю кашу. Молчание нарушил отец, закончив завтрак и начав производственную пятиминутку.
– Я в кузню еду, работы много, – коротко определил он свои задачи на сегодня.
– Дрова нужно возить, дров мало на зиму, – просительно вступила мать, глядя на отца. Тот только неопределенно хмыкнул. По бурным эмоциям Богдана, стало ясно, что этот разговор каким-то боком касается его. Куски услышанных разговоров сложились в картину. Видимо вчера Богдан с Оксаной поехали в лес по дрова, там Богдана и прихватило, так, что батю отправили за теткой Мотрей.
– Мы с Оксаной поедем, – заявил полувопросительно.
– Никуда я с ним не поеду, – начала тараторить Оксана – Он вчера меня так напугал, лежит как мертвый, я его еле в подводу затащила.
– Что было, то былью поросло, – я снова смотрел в глаза матери, прося ее поддержки, она с грустью посмотрела на меня.
– Поедете с Богданом, больше некому, – не терпящим возражения тоном отрезала мать. – Идите, собирайте воза.
Отец, перед тем как отправиться в кузню, помог нам запрячь лошадь, придирчиво указывая то мне, то Оксане на мелкие огрехи. Пока мы собирались, с интересом рассматривал родительское подворье. Строения располагались в виде буквы "П", с одной стороны дом, хлев и птичник под одной крышей, напротив сарай и стодола. Замыкало композицию здание, которое я назвал летней кухней, поскольку в ней был очаг, но без трубы. Дым вытягивался в дырку, которая была оставлена в створе крыши. На зиму дыра была заткнута снопом соломы, и здание служило в качестве амбара, из него же дверь вела в погреб. За летней кухней на пологом склоне начинался огород, обсаженный по кругу молодыми плодовыми деревьями. Склон оканчивался заливным лугом небольшой реки, сразу за которой начинался густой лес. На первый взгляд, от нашей хаты до реки по прямой было чуть больше полкилометра. Кузня стояла в ста метрах ниже по дороге на самом отшибе села.
Пока мы собирали необходимый инструмент, а именно топор, двуручную пилу, моток толстой веревки, две короткие толстые дубовые доски и железный крюк с круглым ушком в конце, пытался найти в доме какое-то оружие. Точно помнил из истории, что в этот период развития человечества, нужно ходить с оружием. Как и в любой другой. Не найдя в доме ничего похожего на боевое оружие, мне удалось собрать кое-какие материалы, которые собирался превратить в копье. Нашелся старый кованый нож без ручки, сантиметров 25 длиной, ровная палка орешника чуть больше двух метров длиной, тонкий ручной буравчик, достаточно острый нож засапожник, и кусок тонкой конопляной бечевки. К этому набору добавился 20 сантиметровый, ровный кусок ветки, который я аккуратно расколол топором, небольшое поленце и точильный камень.
Пока собирал все это, Оксана успела вылезти на козлы, и взяв вожжи в руки, всем своим видом показывала, что уступать это место она не собирается. Оксана ростом была пониже матери, но формами ей уже не уступала, и было видно, что в скором будущем обгонит ее в некоторых размерах, которые обязательно учитывать при кройке платья. Оценив, как она выглядит сидя на козлах, и поняв, что такую демонстрацию, своей душевной красоты, односельчанам, сестра не даст разрушить никому, залез в середину воза, и прислонившись спиной к козлам, принялся осуществлять задуманное. Буравчиком высверлил в торце палки орешника несколько отверстий рядом друг с другом пытаясь повторить профиль концовки ножа которую крепят в рукоятке. Прочистив отверстия, где ножом, где буравчиком от лишней сердцевины и соединив их в щель, туго обмотал конец палки конопляной бечевкой, чтоб не лопнула, когда буду забивать концовку ножа. Зажав торцы поленца пятками ног, мне удалось со второго удара обухом по концовке ножа, достаточно глубоко вогнать его в бок поленца. Любуясь полученной в результате Т-образной фигурой, и уперев концовку ножа, в приготовленное отверстие, начал аккуратными ударами обухом топора по полену, забивать концевик ножа в палку. Затем, освободив нож из полена, осмотрел полученный результат. Нож плотно сидел в торце палки, превратившись в наконечник небольшого копьеца. Из расколотых кусков ветки после непродолжительного строгания и воссоединения получилась перекладина рогатины, которую плотно примотал к древку, проделав в нем для этого сквозную дырку буравчиком. Осталось подточить острие точильным камнем, чем и занимался, пока мы не заехали в лес, и остановились.