Лав сделала несколько робких шагов к горке, затем остановилась и сказала:
- Ладно, потом. Хочу показать тебе. Скорее.
Они почти бежали, чтобы увидеть то, ради чего все затевалось. Вадим открыл рот и вздернул брови, сердце застучало. Вскружило голову. Он почувствовал то, что уже давно не чувствовал к девушкам.
Вадим увидел скульптуру парня. Такого знакомого, такого близкого.
Любуясь им, он забыл, что это всего лишь кусок льда, хоть и с высеченной улыбкой.
- Это я?
Глаза, как голограмма, переливались то голубым, то серым. Искры в них уже давно замерзли и осыпались на ресницы инеем. А белокурые волосы, застыв, царапали фарфор кожи. Тонкие губы и нос расписали лицо, как узоры гжели, посинев на морозе.
- Именно. Тебе же нравится? - Лав вся издергалась и начала захлебываться словами: - То есть, если не нравится, то я прямо сейчас ее сломаю. Уничтожу, прямо сейчас. Я что-то не то сделала? Мне казалось, похоже, но теперь я вижу, что нет. Или я не права? Господи, что я несу.
Ее глаза бегали из стороны в сторону, глядя то на Вадима, то на скульптуру. Девушка закусывала губу и гнула пальцы.
Что она говорила дальше, Вадим не слышал. Щелк - и фильтр не пропускает лишнюю информацию.
Вадим закашлялся: жвачка залетела в горло.
Вдох. Но воздух не пробивается. Слюни заливают трахею. Кто-то стучит по спине - бесполезно.
Удар. Еще удар.
Хриплый вдох, и Вадим жадно раскрывает рот. Голова кружится, и на долю секунды мелькает коса темного жнеца. Но сколько Вадим не вдыхает, воздух, как инородная субстанция, рвется наружу. По спине снова бьют, и Вадим, наконец, выплевывает резинку.
Он оглушительно вдохнул, и кислород наполнил тело.
- Спасибо, Люба.
- Какая еще Люба?
- Любимая, - поправил Вадим.
Его передернуло. Она исчезла, как снежинка, растворившаяся в снегу. Розовые варежки тоже пропали с рук. На месте Лав оказалась Вера. Она спрятала кисти в рукава зеленой парки и продалбливала уггами ямку в сугробе. Убрала под шапку кудри, наползавшие на лицо, и уставилась на Вадима большими изумрудными глазами. Он несколько минут таращился на нее, пока она не подергала его за рукав.
- Что ты здесь делаешь? - Вадим покрутил головой, высматривая Лав.
- Вадик, зачем ты так? - Глаза Веры задрожали.
- А, я понял. Это пранк, вы меня разыграть решили. Где Люба? Куда улыбаться?
- Вот найдешь свою Любу, ей и улыбайся.
Вера сникла, и снег окропили слезы.
Вадим взглянул на нее и сделал пару шагов в сторону. Ему нужно было понять, что происходит, а не играть в любящего парня.
Вадим схватился за голову. Впервые в жизни он не знал, что делать. В обычной ситуации он непременно что-нибудь бы соврал, но происходящее начинало сводить его с ума.
Он полез в сообщения. Последнее от Веры:
"Уже на месте. Любуюсь скульптурами. Пойду куплю горячий блинчик".
Вадим сел на лавочку и вчитывался в текст. Вчерашние сообщения от Лав пропали.
Вера перестала плакать и уставилась в фотоаппарат.
Вадим посмотрел на экран. На фотографиях они с Верой на фоне разных скульптур, играют в снежки, валяются в сугробе. Вадим не помнил всего этого. Она молча удаляла фотографии, одну за другой.
Да как такое возможно?
Перед глазами расплылось, в ушах зазвенело, а сердце задребезжало, как отбойный молоток.
- Прости, любимая. У меня температура: бредить начинаю. Мне нужно просто немножко отлежаться. - Вадим обнял Веру на прощанье и отправился к дому.
Мимо проходящий парень посмотрел на них и перевел взгляд. Вадим узнал его. Через минуту он уже не помнил ни его лица, ни его имени.
Его трясло, он не понимал, как возможно мгновенно забыть человека.
<p>
36.6 по Цельсию</p>
<p>
</p>
Вадим вытащил градусник и отхлебнул горячего чаю. Температура в норме. Он определенно болел парамнезией, если это можно назвать болезнью. И как ему теперь отличать настоящие воспоминания от ложных? Случай у него чересчур запущенный. Что-то тут не так.
Голова трещала, а мысли путались. Разбираться в происходящем ему не хотелось, и он лег спать.
Два часа ночи. Уснуть никак не получалось. Он встал с кровати и дошел до аптечки, взял в руки снотворное. Посмотрел на него пару секунд, поморщился и поставил на место. Добежал до мини-бара и в пару глотков ополовинил бутылку виски. Горло и рот всполохнули. Вадим достал из чайной кружки ломтик лимона и закусил. Надо нажраться до такой степени, чтобы вообще ничего не помнить, тогда и подменять будет нечего! Да и вообще, кто-кто, а Вадим никогда не держался за прошлое, и туманное будущее его не прельщало. Только настоящее, только здесь и сейчас. А здесь и сейчас он напился. Ловец снов над кроватью заманчиво качнулся, и Вадим решил, что теперь-то он уснет.