Парамонов был велосипедист шустрый, всё-то ему не терпелось. «Поехали, с ходу поехали, — подзуживал он свою команду, — отрываемся, ёлки-моталки!» Знал — если финиш на виду, ему не тягаться с добрыми молодцами, у которых грудь неохватная и пламя из ноздрей, — там его сомнут. Потому норовил удрать пораньше. «Далеко собрался, Емеля?» — шутили вслед соперники. «В баню тороплюсь». Они его отпускали — никуда, мол, не денется. А когда всерьёз бросались вдогон, он сопротивлялся до последнего, кожилился (нечто среднее между «рвать жилы» и «лезть вон из кожи»). И, случалось, выигрывал.
Но история-то произошла не на этапе, а вечером после финиша. А что делают гонщики после финиша? Обыкновенные дела: кто стирает майки, сырые и грязные от пота, и вешает на балкон (от чего шикарное здание главной городской гостиницы сразу обретает весьма неопрятный вид), кто нитку вдевает в иголку для мелкого ремонта амуниции, а кто, извините за интимную подробность, затыкает пробкой раковину умывальника, напускает туда погорячей, разводит марганцовку и усаживается голым задом — дубит кожу, которая у велосипедиста более всего подвержена потёртостям, и, значит, фурункулам, а это такая неприятность, что хоть не садись в седло.
И течёт незначительный разговор. Мужики роняют слова, и слова устало падают, перемежаясь долгим усталым молчанием, сопением, вздохами.
И вдруг Емельян услышал:
— …всё равно как «Волга впадает в Каспийское море».
Это сказал парень, восседавший на раковине, почти на весу, подставив под ноги табурет. Он был так массивен, что если бы (всей тяжестью) насел на фаянс, непременно обломил бы раковину. Лицо булыжное, глаза то сонные, то ярые — мастер финиша. Фамилия — Балабанов.
— А откуда ты взял, что Волга впадает в Каспийское поре?
— Вот-те на, — окнул Балабанов, потому что был он волжанином из Куйбышева. — Куда ж ей впадать?
— Волга, — объявил Парамонов, — впадает в Каму.
При этих словах окружающие должны были расхохотаться, если бы нашли в себе силы хохотать. Но не на-
шли. Или не захотели тратить силы по пустякам. В номере было тихо, лишь бормотал транзистор, обещая грозы в предгорьях Кавказа, что никого не интересовало, поскольку дело происходило в предгорьях Валдая.
— Прямо, в Каму, — мирно сказал Балабанов. — Ты в школе-то учился, голова два уха? Не Волга в Каму, а Кама в Волгу.
— Дак это по-твоему. А по науке — наоборот.
— Докажешь? — с тихой угрозой спросил Балабанов.
— Дай срок — докажу.
Балабанов выбрался из умывальника и насухо обтёр казённым вафельным полотенцем свою ходовую часть. Он был патриотом великой русской реки и знал, что Парамонов — как раз с Камы. От обиды он мог просто растереть Емельяна по стене. Но оба выступали за одну команду, и не мог нанести команде урон большой души спортсмен Балабанов. Потому и заявил:
— Месяц тебе сроку. Под землёй сыщу.
Вернувшись домой, Емельян в письменной форме запросил Академию наук: верно ли прочитанное им в одной газете, что долина реки Камы в ледниковый период сформировалась ранее, чем долина реки Волги, и притоки первой образовали вторую? Полученный ответ гласил, что подобная теория имеет место, более того, подтверждается не меньшей водоносностью Камы до впадения в Волгу, а иногда даже большей, и что Кама считается притоком Волги, а не наоборот, лишь в силу сложившейся традиции. Любознательный мастер велоспорта был снабжён также кратким списком литературы по данному вопросу.
С письма Парамонов снял копию, заверил в нотариальной конторе и послал по почте в Куйбышев Балабанову. Вместо ответа пришла посылка с импортным велосипедным шлемом. Так благородный спортсмен Балабанов признал свою неправоту. Отличный был шлем, Парамонов долго в нём ездил.
Вторая история относится к более позднему времени. Это была вершина деловой карьеры Емельяна Ивановича, когда он недолго управлял всей физкультурой и спортом Северостальской области и в порядке морального поощрения был командирован в столицу Италии Рим судьёй на мировое первенство по велосипедному спорту.
По приезде в Москву он отчитался руководству в своей деятельности арбитра и напоследок мимоходом, как о несущественном и даже курьёзном, упомянул, что пришлось ему побывать в гостях у римского папы.
— Что значит «в гостях»?
— На приёме. Судей туда приглашали, я и поехал.