Окно, выходящее на улицу, было открыто, сквозняк вяло ласкал сиреневые занавески, на полу, а возле подоконника, лежала разбитая стеклянная ваза и несколько роз в лужице.
– Он залез в окно. – Прокомментировал криминалист. – На подоконнике следы обуви, на паркете грязь и вода.
– Что-то уже удалось найти? – Спросил Тони.
– Слабый след от ботинка, белые ворсинки на диване, где нападавший зацепил обивку. Больше пока ничего. Сейчас магнитным порошком обработаем, посмотрим подробнее.
Тони присел возле вазы, что-то выискивая, я же встал посредине комнаты, озираясь, пытаясь понять, что за человек здесь живет. Ничего особенного. Ничего примечательного.
Кроме открытого окна, что выходило на пожарную лестницу и разбитой вазы ничего не бросалось в глаза, – ни луж крови, ни таинственных рисунков на стенах, ни мерзких запахов.
На столике, напротив окна, лежали в беспорядке разбросанные журналы, телефонная зарядка, пачка салфеток, несколько дисков с фильмами. Я пробежался по названиям, – какие-то ужастики.
Я осмотрел шкаф, – сорочки, блузки, джинсы… Нижнее белье лежало в отдельном шкафчике аккуратной стопкой, рядом со спрятанной пачкой презервативов. Чистая просторная ванная с душевой кабиной, – небольшая форточка была приоткрыта наружу, бельевая корзина в углу, зеркало с подсветкой, только одна зубная щетка. Початая бутылка водки в шкафчике, одна тарелка в посудомойке, пачка овсяных хлопьев на микроволновке. Аскетично, чисто и пустовато.
Телефон робко дрогнул в кармане. Адам прислал мне наскоро слепленное досье о Селине, всё, что удалось достать. Я бегло пробежал его глазами, перелистывая одну страницу за другой.
Предварительный отчет о травмах – колотая рана в районе груди, порез полумесяц на левой щеке и глубокий порез правой руки, чуть ниже плеча.
Переехала сюда год назад, работала в IT компании менеджером, любит боулинг и ходила на курсы французского языка.
Следом шли фотографии жертвы, выдернутые из соц-сетей. Приятной наружности брюнетка, молодая, застенчивая, карие глаза, тонкие черты лица, глупая челка. Вот она с друзьями в баре, на хоккейном матче, в собачьем питомнике… На последнем фото, которое почему-то было черно-белым, Селина смотрела на куда-то вдаль, и почему-то выглядела очень грустной.
Борись Селина, держись там.
Итак. – Я тяжело выдохнул и бросил бычок в раковину на кухне, еще раз обходя помещение.
Я представил, как он залез по лестнице и через приоткрытое окно. Перевернул вазу, – это очевидно, а жертва, скорее всего, сидела к нему спиной, вот здесь – на софе.
Она услышала звук бьющегося стекла, повернулась и увидела его. Расстояние между ними было около двух метров, и она успела среагировать, вскочить и бросится к выходу, он кинулся за ней.
Она замялась, открывая дверь, толкнула её левым плечом, вывалилась наружу, он нанёс первый удар, порезав ей руку. Он не спешил, – мог схватить её раньше, нанести удар в спину, не дать ей сбежать, но заигрался и упустил. Почему же он пришел за ней?
Почему он выбрал именно тебя?Серьезно, ведь он не мог знать, что окно в твоей квартире открыто? Или он увидел свет с улицы?
Просто поднимался наугад по пожарной лестнице и тут увидел тебя?
Нет, он точно знал куда идти и кто его ждет. И почему-то знал, что беспрепятственно проникнет внутрь. Во сколько это было? Барри сказал, что проснулся от криков глубокой ночью, предположим в 2-3 часа. Значит, убийца мог бы оказаться здесь максимум в 4-5 утра.
– Когда вы зашли, телевизор работал? – Спросил я у криминалиста.
– Нет, сэр. – Ответил офицер, который стоял у входа. – Я зашёл в квартиру первый, телевизор был выключен.
– Свет горел?
– Да, детектив, свет горел.
Что-то не так. Почему в пять утра, когда все нормальные люди мирно сопят в постелях, Селина сидит на софе, пялясь в выключенный телевизор, спиной к открытому окну, будто ожидая кого-то?
Я снова посмотрел на телефон, вглядываясь в лицо на фотографии.
На черно-белой фотографии Селина грустно смотрела прямо в объектив, смущенно улыбаясь.
Меня передернуло.
Какого хрена? Может быть, это другая фотография?
Я пролистал все фото ещё раз. Нет, черно-белой была только одна.
Это всё похмелье. Похмелье и недостаток сна.
Я вернулся в квартиру, Тони был на кухне, шарил в холодильнике.
– Ну что? – Спросил я.
– Убийца пролез в окно, это ясно. – Ответил он, доставая из холодильника открытую пачку молока. – Будешь?