А когда, уже пару секунд спустя, человек за его спиной заговорил вновь, то о вопросе своем — скорее всего, риторическом — даже не вспомнил. И голос его теперь звучал жестко и холодно, под стать металлическому предмету, упиравшемуся Зеленовскому в спину. Жестко, холодно и бесстрастно. Как голос судьи, зачитывающего приговор.
— В общем, мне плевать, что вы сейчас скажете. Что ответите, — с каждым словом Зеленовский холодел все больше и даже едва сдерживал дрожь невзирая на жаркую духоту салона, — как я понял, правду говорить вы или принципиально не хотите, или вас от этого насильно отучили. Ну да по хрену… придется отучать вас обратно.
В общем, так: я буду следить за вами. За передачей вашей гребаной, за колонками, за интервью и так далее. И если вы опять соврете… если лапши честным людям снова навесите на уши — я найду вас и убью. Это вы понимаете? Отвечать необязательно.
Зеленовский еле удержался от возражений. От того, чтобы сказать невидимому собеседнику, что люди, пытающиеся играть на бирже или берущие кредиты в иностранной валюте в надежде сэкономить на процентах — не такие уж честные. Тоже ведь, если подумать, пытаются выехать на кривой козе.
Другое дело, что нечестность их, хитрость примитивная, сочетается с глупостью. Ну, право же — что может быть глупее, чем за подсказками в своих жалких ухищрениях обращаться к телевидению или глянцевым журналам. Каковые существуют-то, между прочим, в интересах совсем других людей. Как раз тех, кого эти горе-хитрецы надеялись переиграть.
Но отповедь эта, разумеется, так и осталась в голове Леонида Зеленовского. И не только потому, что спорить с человеком, только что пообещавшим тебя убить, уже само по себе небезопасно. Вдобавок, Зеленовский и не успел ничего сказать — человек с металлическим предметом не дал ему на это времени. Не стал ждать. Но высказал свою угрозу — и уже в следующий миг за спиной Зеленовского хлопнула дверца машины. И донесся еле слышный шорох удаляющихся шагов.
А Зеленовский не сразу осознал, что обошлось. Худшее, что могло с ним случиться — не случилось, вопреки закону Мерфи. Редкая удача: пообщаться с каким-то чокнутым убийцей и остаться в живых… по крайней мере, на этот раз. В пору было плясать от радости.
Окончательно в себя Зеленовский пришел только вечером, по возвращении домой. А когда осознал, какую глупость совершил его безвестный недоброжелатель, еще и преисполнился самодовольством. Просто-таки интеллектуальное превосходство ощутил над лузером, не сумевшим даже преступление совершить так, чтобы не попасть впросак.
«Эх, лучше бы ты на месте меня пристрелил, — со злорадством подумал Зеленовский. А основания для злорадства у него имелись следующие.
Как известно, в нынешние времена камеры для видеонаблюдения не ставят только в туалетах. Да и насчет последних зарекаться не стоило. А коль так, то горе-преступник просто не мог не попасть в поле зрения хоть одного из электронных глаз, натыканных под потолком подземной… и, что важно, охраняемой автостоянки. Хоть одна камера должна была зафиксировать, как этот человек подходил к внедорожнику Зеленовского, как влезал в него без спросу и как потом выходил. Как сам себя подставил, проще говоря.
Остальное было делом техники. Заявление в полицию — с прилагаемой видеозаписью. Объявление в розыск человека с соответствующими приметами. И очередная глупая уловка — когда он затаился за спиной Зеленовского и не давал на себя глянуть ни краем глаза — пропадала втуне. Привлечь злобного дурня можно было хотя бы за проникновение в чужое транспортное средство.
Оставался пустяк: обратиться в службу безопасности телецентра и запросить нужные видеокадры. Этим-то Леонид Зеленовский и решил заняться уже на следующее утро.
Но вот тут, увы и ах, его ждало фиаско. Зеленовский и отряженный ему в помощь сотрудник службы безопасности потратили не один час за просмотром записей с камер, установленных на подземной автостоянке. И… никаких подозрительных личностей не обнаружили. Во всяком случае, никто кроме Зеленовского в его авто не влезал. И не выходил из глянцевого черного внедорожника никто, кроме его владельца.
Причем первое хотя бы как-то можно было объяснить. Например, злоумышленник мог забраться в машину до того, как Зеленовский приехал в телецентр. И где-то там спрятался. Сомнительно, даже притянуто за уши, но уж лучше сомнительное объяснение, чем совсем никакого. А вот тот факт, что и выход человека с металлическим предметом из внедорожника ни одна из камер не зафиксировала, не лез ни в какие ворота. Зеленовский ведь собственными ушами слышал, как грозивший ему незнакомец хлопнул дверцей, как шуршал шагами по бетонному полу — удаляясь.
Или, правильнее сказать, Зеленовский был уверен, что слышал и хлопок, и шорох шагов. Вот только для возбуждения дела, для суда и следствия одной лишь собственной уверенности не хватало.
«Как же так? Не может быть?» — недоумевал Зеленовский, в расстроенных чувствах покидая пост охраны телецентра и не слушая дежурных извинений ее сотрудника. Побежденный, казалось бы, страх перед незнакомцем с металлическим предметом вновь зашевелился и перешел в контрнаступление. Которое едва не успело перерасти в общее наступление, когда подошло время очередной передачи с экономическим обзором.
Тогда, как водится, в редакцию программы поступили заказные материалы — на сей раз в количестве аж целых трех.
Во-первых, одна крупная топливная компания понесла убытки и надеялась поправить свои дела на денежки акционеров. От Зеленовского при этом требовалось ни словом, ни звуком не упомянуть наличие убытков и вообще не затронуть вопросы рентабельности компании. Но зато рассказать, насколько возросла ее выручка — ненамного, однако рост есть рост. Про расширение поставок и ввод новых мощностей сообщить… вернее, насчет наличия соответствующих планов. Ну и про поиски новых рынков сбыта — без оценки успешности этих поисков, ясное дело.
Во-вторых, Зеленовскому надлежало помусолить очередную корректировку индекса Доу-Джонса. Подав это рядовое, в общем-то, событие под соусом якобы начинающегося в американской экономике масштабного кризиса. Последний напрямую упоминать было ни к чему, хватило бы и намека, понятного рядовому телезрителю. Авось, кто-то и клюнет, да не поленится сходить к ближайшему обменному пункту, да отнести туда хотя бы часть имевшихся у него долларов. Какая-никакая поддержка курсу национальной валюты. Иной цели вставление этого эпизода в программу, собственно, и не преследовало.
Ну и в-третьих надо было рассказать про невесть, какой по счету, «Поток». Очередную трубу или ветку трубы, по которой можно будет доставлять российский газ в Европу и быстрее, и дешевле, и безопаснее. А, главное, в большем количестве. Данный конкретный «Поток», кстати, существовал пока лишь в форме проекта… что, однако, не делало его менее ценным. Да-да, о ценности проекта, причем не столько для его бенефициаров и инвесторов, сколько для страны в целом, Зеленовский в идеале должен был соловьем разливаться. А в качестве приправы — как бы между делом сообщить о недовольстве новым «Потоком» властей какой-нибудь соседней страны. Ибо нет для любителей смотреть телевизор ничего приятнее, чем чьи-то (но непременно чужие) неприятности.
Ознакомившись с материалами, Зеленовский уже готов был немедля приняться за работу — если не любимую, то уж хотя бы привычную. Почти машинально. Но вовремя вмешались, не дав ему это сделать, «три богатыря»: память, разум и страх.
Зеленовский вспомнил… да, собственно, он и не успел забыть о незнакомце с металлическим предметом, каковой — он теперь ничуть не сомневался — был оружием и ничем больше. О незнакомце, оставшемся непойманным и даже неопознанным. А значит, по-прежнему опасным. И о его угрозе:
«И если вы опять соврете… если лапши честным людям снова навесите на уши — я найду вас и убью».
Конечно, быть убитым и даже хотя бы снова встретиться с тем человеком Леониду Зеленовскому не хотелось. Потому он снова, для подстраховки, пробежался по распечаткам заказных материалов. А мозг, подгоняемый страхом, пытался их оценить. Установить, содержат ли они вранье. И, главное, предстоит ли врать самому Зеленовскому. Или… этого можно будет избежать?