Световые круги от фар полоснули по стенам дома… напоследок: “жигуленок” развернулся и покатил, шурша шинами по проселку. Звуки “Бу-у-ум! Бу-у-ум!” и матерного рэпа постепенно стихали.
*
А четвертым моим визитером, нежданным и незваным, стала девочка. Обычная девочка десяти лет… то есть, не очень-то обычная для этих мест, откуда, наверное, всяк моложе сорока лет успел свалить в город.
Аккуратное платьишко, косички, белые носочки - Красная Шапочка, да и только. Только головного убора одноименного не хватало, ну и еще корзинки. Или маленькая принцесса… или примерная школьница, хоть сейчас на фотографию для стенгазеты.
То есть, выглядела она, конечно, необычно, подозрительно прилично для полузаброшенной деревни. И в то же время совершенно безобидно. Можно было теряться в догадках, как сюда занесло эту, почти наверняка городскую, девочку. Но опасаться ребенка мне просто в голову не пришло.
- Извините! - позвала девочка, робко, но часто-часто постукивая пальцами по калитке, - есть тут кто? Вы мне не поможете?
Голос ее звучал растерянно и смиренно, чуть ли не жалобно.
- Что случилось? - отозвался я, стараясь придать своему тону хоть толику мягкости и приветливости.
- Мне нужна помощь, - отвечала девочка, - пожалуйста. И… вы меня не пустите?
“Ну почему бы не пустить, - про себя ответил я на последний вопрос, - это ж всего лишь девочка… не съест же она меня”. Наверняка у бедняжки какие-то неприятности, какое-то несчастье стряслось, раз такая милая, чистенькая - и оказалась столь далеко от города.
- Ну что тебе? - как можно мягче спрашивал я, открывая калитку и пропуская девочку во двор, - поесть? Попить? Позвонить… вот это, прости, не могу. Не ловит здесь телефон. Могу отвезти… куда-нибудь.
Спрашивая, я направился к дому. Робко переступая, девочка прошла следом… не спеша отвечать на мои вопросы. Разве что кивнула разок - сам не понял, по какому поводу.
- Ну, так что же? - вопрошал я, когда мы оба уже оказались на кухне.
Одновременно повернулся… и мне чуть плохо не стало. В руках девочка держала целый ворох рекламных листовок.
- Ювелирная сеть, - методично перечисляла она, перебирая листовки, и голосом напоминая уже не живого ребенка, а какой-то автомат, - порадуйте своих близких. Магазин модной одежды - мы открылись. Приглашаем вас в наше кафе. Блюда восточной кухни…
- Вот что! - рявкнул я, перебивая девочку и еле удерживая на языке непечатные словечки, - иди-ка ты отсюда. Только тебя… таких как ты здесь не хватало! И заруби на носу… все зарубите… там… у себя: ничего из этого мне не нужно.
С этими словами я довольно грубо схватил ее за плечо, развернул спиной к себе и потащил перед собой к двери, на выход.
Точнее, попытался потащить. Я успел сделать всего один шаг, прежде чем голова девочки развернулась вокруг оси… я и не знал, что голова способна так поворачиваться! По крайней мере, человеческая голова.
Затем ее рот широко раскрылся - неестественно широко, точно разорванный взрывом; превратился в дыру неправильной формы. И зубы: множество мелких и острых зубов показались внутри.
Голова потянулась ко мне, и все эти зубы-гвоздики впились в кисть моей руки. Заорав от боли, я рефлекторно потянул руку на себя, потряс, силясь отцепить эту жуткую зубастую пасть от себя.
Но зубы впились крепко. А главное - глубоко. И на руке уже выступили первые капли крови.
Только пинком по ногам я смог заставить это существо, притворявшееся девочкой, разжать чудовищные челюсти.
Существо шлепнулось на пол, но уже мгновение спустя снова подскочило на ноги и развернулось. Ее голова встала на место - повернувшись правильной стороной, как у людей. Но вот в лице, обращенном ко мне, не осталось ничего человеческого. Глаза пылали ненавистью, черты неузнаваемо исказились, а чудовищная пасть раскрылась настолько, что в ней бы, наверное, шар для боулинга поместился.
Но я уже пятился в комнату, где я спал… а еще оставил ружье.
Несмотря на несколько секунд форы, в комнате мы оказались почти одновременно - тварь, бывшая девочкой, преодолела разделявшее нас расстояние одним молниеносным рывком.
- Сеть салонов бытовой техники, - не то проскрипела, не то прохрипела она, - объявляет скидку на новые телевизоры.
- Иди нах! - огрызнулся я, хватая ружье.
Первый выстрел - в упор, в грудь - отбросил тварь на несколько шагов, выкинув из комнаты. Но едва я успел перевести дух, как существо, бывшее девочкой, поднялось с пола кухни и снова двинулось в мою сторону. Даром, что уже без прежней прыти.
- Магазин кожи и меха, - скрипела на ходу тварь, обнажая множество мелких зубов.
Но я не дал ей закончить даже эту фразу.
Новый выстрел пришелся аккурат в голову - и буквально смел ее с тела. Налету голова врезалась в кухонный буфет, разбивая стеклянную дверцу и опрокидывая посуду.
А тело твари, обезглавленное, окровавленное и повергнутое на пол, еще немного пошевелило конечностями, словно пыталось ухватить пальцами воздух, и только через минуту затихло.
Отложив ружье, я, ошеломленный, присел на кровать, баюкая прокушенную руку.
*
Никакой заразы или яда мне этим укусом тварь не занесла, но утешение было слабое. Меня взяли на месте преступления, быстро взяли… подозрительно быстро. Возможно, тому поспособствовали звуки выстрелов. В деревенской тишине они звучали поистине громоподобно - даром, что дом стоял на отшибе. Небось, полдеревни внимание обратило. И кто-то решился вызвать полицию… но как бы это ему удалось, если нет связи?!
Не иначе, люди в погонах заблаговременно прибыли в деревню. И просто ждали подходящего момента. Другого объяснения найти не могу… лично я. А вы?..
Как бы то ни было, я не успел ни от тела избавиться, ни от оружия. Ни, тем более, куда-то сбежать. Да и куда бежать-то - мой последний оплот пал.
Отпираться было бессмысленно. Я, впрочем, и не пытался. Обезглавленное тело… ребенка десяти лет… девочки в платьице говорило само за себя. Как и ружье. Как и пули, извлеченные из тела. На руку же прокушенную и вроде как способную послужить смягчающим обстоятельством, полицейские едва взглянули. Оно и понятно: какое уж тут “смягчающее обстоятельство”. Какая самооборона - здоровенного мужика против девочки, не достающей ему до плеча.
И вот я здесь. В камере; добро, хоть в одиночной. Конец света, о скором приходе которого твердили сетевые кликуши, еще не наступил, но мой личный финал близок.
И я пишу эти строки - историю своего падения. Единственное занятие, доступное мне, пока идет следствие. Вообще единственное занятие, в котором я вижу сейчас хоть малейший смысл.
Но вот слышен лязг отворяющегося запора на тяжелой железной двери в камеру. Кто это? Надзиратель? Или опять на допрос повели? А может, кормить пора? Вопросы, угадать ответ на которые не в моих силах. Я ведь даже не знаю, который час. В этой полутемной камере с тусклой лампочкой под потолком и крохотным оконцем, выходящим на серую стену, трудно следить за временем - даже за сменой дня и ночи.
Дверь со скрипом открывается. Порог камеры переступают пять девочек… лет примерно десяти… и почти одинаковые. Косички, платьица, белые носочки. Выстроившись передо мной в ряд, они терпеливо ждут, пока я закончу последнюю строчку.
А потом одна выступает вперед, держа перед собой ворох рекламных листовок на манер веера. Ее рот раскрывается, превращаясь в неправильной формы дыру с рваными краями, полную мелких острых зубов.
11-14 августа 2018 г.