Выбрать главу

Начав работать в подземке, я понял, что многое из моего представления о работе метрополитена было неверным. Например, я был уверен, что на ночь метро закрывается и кроме сторожей, более там никого нет. На деле же оказалось, что ночь под землей – это самое основное рабочее время. После дневных перевозок все поезда следовали на мойки, которыми оборудованы многие тупиковые станции метро. Там мощные струи воды смывали с вагонов всю грязь и пыль, накопленную за день, а внутри вагонов, в это время, во всю орудовали уборщики, подметая полы, наспех протирая стекла и поручни.

На станциях, другие уборщики, перебрасываясь шутками друг с другом, подметали и мыли пустынные коридоры и вестибюли метро, протирали лавки и плиты на стенах. Мрачные электрики, в темно-синей робе, меняли сгоревшие лампы в светильниках. В общем, ночной метрополитен жил своей жизнью, скрытой от посторонних глаз.

В дополнение к удобному для нас рабочему графику, был в нашей работе и еще один жирный плюс в виде бесплатного проезда в метро. Нам со Славиком выдали удостоверения работников метрополитена, по которым мы имели право на бесплатный проезд. Мы больше не стояли в очередях за жетонами и не проходили по ним на эскалатор, мы козыряли своими новыми удостоверениями работникам, дежурившим у турникетов, и шли в обход вертушек, чувствуя себя в такие моменты, ну очень крутыми.

Так мы проработали почти полгода, до того страшного случая, произошедшего в конце ноября 1998 года. Ночь опускалась на улицы Москвы, запоздавшие прохожие спешили по своим домам. А для нашей бригады рабочий день, а вернее рабочая ночь, была еще впереди. Отоспавшись днем после занятий в институте, мы встали и плотно пообедали. Хотя, такие понятия, как обед или ужин, для нас уже перестали быть актуальными. Когда у тебя ночной график работы, а утром приходится ездить в институт, ужин вполне может оказаться завтраком.

После ужина мы подкинули монету, – кому мыть посуду. Как случалось чаще всего, выиграл я, а Славик проиграл. Поэтому, он разлегся на кухонной кушетке и включил новости, а я включил воду в кране и принялся за мытье посуды. Диктор в новостях пугал ростом преступности на улицах Нью-Йорка, военным переворотом в какой-то африканской стране и валютными аферистами в столичных обменниках, в общем, ничего нового из новостей мы не узнали.

Одевшись, мы вышли на улицу и направились к станции метро. Обычно, наш путь до Савеловской занимал около получаса ходьбы, но в этот промозглый ноябрьский вечер мы добрались туда минут за двадцать. Ветер нес на себе холодные капли дождя, от которых поднятые до ушей воротники курток и надвинутые на глаза меховые кепки никак не защищали. Попадая на лицо, вода собиралась в крупные капли, которые, то и дело, противно стекали за пазуху. Дойдя до дома метро, как Славик окрестил вход в Савеловскую, мы не стали обходить вокруг, чтобы проверить открыт ли центральный вход, а сразу направились к ближайшим дверям с надписью «служебный проход». Я нажал на кнопку звонка и дверь тут же открыл пожилой говорливый охранник, которого Славка всегда называл Гиви, естественно за глаза.

Мы поздоровались и Гиви, настоящего его имени я не знал, с кавказским гостеприимством пригласил нас внутрь:

– Что там, дождь, да? – спросил он, лениво отодвигаясь с прохода.

– Ага, – подтвердит Славик, – на улицу сегодня лучше не выходить, придется тебе в туалете курить.

– У меня окно есть, – невозмутимо сказал Гиви, – куда пошли, слушай, ноги вытирай! Посмотри, как следите, тут уже полы помыли.

Мне ненужно было это говорить, входя на работу через боковой служебный проход, я всегда тщательно вытирал ноги. И все равно, каждый раз, когда я вежливо здороваясь проходил мимо, на меня пристально и недобро смотрели уборщицы. А вот Славик вытиранием ног о входной коврик утруждал себя крайне редко, а уж тем более, лишний раз поздороваться с уборщиками… Он невозмутимо топал вперед, оставляя на свежевымытом полу жирные отпечатки уличной грязи, поэт и потому уборщики на него внимания не обращали, и замечаний не делали. Но для такой наглости нужно было родиться Славиком, у меня такие номера не проходили…

Пока я старательно оттирал подошвы ботинок о ворсистый коврик, Слава, оставляя мокрые следы, крейсерским шагом успел преодолеть половину вестибюля и уже подходил к турникету. Я поспешил за ним. Там сегодня дежурила строгая дама, которую я здесь видел нечасто. Встретившись с ней глазами, я остановился и полез во внутренний карман куртки за удостоверением, подтверждающим мое право на бесплатный проезд. Славик же, нисколько не смутился под ее строгим взглядом, не сбавляя ходу, и не обращая никакого внимания на вертушку, преграждающую проход вниз, выставив перед собой авторитетный живот, неотвратимо приближался к проходу на эскалатор. В итоге, я догнал его лишь внизу, так как мое удостоверение строгая тетка разглядывала по полной программе.