Тот, кто предпочел называть себя Отшельником, тихонько прикрыл дверь. Ушел. Мы не переходили на «ты» — не люблю ненужного панибратства. Я и без того верил ему — каждому слову. Рой растянулся на диване, уткнув тяжелую морду в подушку — мягко спать. Выйду-ка я на балкон, проветриться. Попробовал навык дистанционного воздействия — дверь открылась сама. Функционирую.
Проверка аппаратуры — все исправно, но связи нет. Странные, нерегулярные лакуны, черные дыры в передаче. Анализатор — чудо инженерного искусства, в порядке и показывает норму. Электроника костюма и анализатор могут работать и отдельно, на всякий случай предусмотрено дублирование, но сильно глупеют, как глупеет бортовой комплекс истребителя, потерявшего родной АВАКС. Моя аппаратура — дальний родственник авионики, но значительно надежнее и совершеннее.
Чувствую неким запредельным даже для перечеловека чутьем — пора собирать камни. Пора спешности, но не спешки. Отшельник обещал подготовить все необходимое и помочь с доставкой. Так он выразился. Я мягко, но непреклонно отклонил его предложение отправиться со мною. Неизвестность в будущем, и я не могу рисковать человеческой жизнью. И так уже рискует пес.
Увы, мы не умеем предвидеть. Этот особый талант проявляется страшно редко, и видят такие паранормы обычно сущие пустяки, не стоящие внимания. Не отмеченные то ли даром, то ли проклятием в нашей службе тишком зовут нас «ублюдки». Те немногие, кто знает о наших делах, с почтением говорят о «призраках». Но мы не любим ни того, ни другого имени. Мы зовем себя паранормами.
Погода испортилась, небо стало низким от облаков и обрело свинцовый оттенок. Неприятно. Нам это не помешает, но я с детства люблю солнце. Особенно вечернее. Как Карлос Кастанеда, я — человек заката.
Высокая некошеная трава простиралась за оградой до горизонта. Дом был последним по улочке загородного поселка. Я вспомнил, по невольной ассоциации, схожий день. Поток воздуха гнал по полю травяные волны и свистел в уши…
…Ветер гнал по полю травяные волны и свистел в уши. Бескрайнее море увядшей, но еще зеленой травы колыхалось по обе стороны рельсового пути. По рельсам двигался тепловоз. Синий с желтыми полосами, довольно грязный. Высокий и лобастый, он не издавал звуков, кроме размеренных ударов колес на стыках.
За тепловозом по мазутным шпалам шагал человек. Маленькая фигурка в темном. Развевались на ветру длинные рыжие волосы, он шел спокойно, чуть вразвалку. Только сместив спектр зрения, я мог видеть, как толстые синеватые жгуты молний проскальзывают от его груди к локомотиву. Человек был занят. Он толкал тепловоз.
Я открыто сидел на скошенной лобовой броне одного из трех бронетранспортеров поодаль от ветки. Одна командирская и две строевые машины были прямо-таки утыканы щетиной нештатных антенн и молниеотводов. За машинами тянулись цепи — сбрасыватели электричества. Я спиной ощущал оторопь сидящих за бронестеклом. Почти всем им это было в новинку.
Прозвучал неслышный радиоприказ, и колеса тепловоза остановились. Человек в черном остановился, потом вскинул руки ладонями от себя. С диким скрежетом, высекая искры, тепловоз пополз по рельсам. На колесах, намертво схваченных тормозными колодками.
Из травы перед острым носом броневика вылетел ярко-голубой шарик молнии. Закружился над штыревой антенной, рассыпая мелкие белые искры. Подлетел ко мне и повис над ладонью. Внезапно уколол в палец шерстинкой…
…Я едва не ругнулся матом. Отмахнулся, как от комара. Шарик отлетел за перила и запульсировал обиженно. Воздух полон грозового электричества, вот и липнет всякая дрянь. Пора уходить с балкона, а то вон проснулся Рой. Время, время, нельзя загоститься, надо одеваться да идти вниз. Ибо что касается до рогов, то они трубят, не так ли?
Подвальный гараж был огромен. Настоящий ангар, где впору разместить дирижабль «Гинденбург», но только несколько автомобилей сиротливо стояли по местам. Свет лился из трубок на потолке на высоте пяти метров. Я прошел мимо «Феррари» триста пятидесятой модели, ярко-желтого, напомнившего лютик на сером бетоне. Вкусы у прежнего хозяина гаража были аристократические и дорогостоящие. Отшельника я нашел за военным «Уралом», нелепо громоздящимся в центре гаража. Он перебирал инструменты на длинном столе. Рой неслышно выскользнул у меня из-за ног, но садиться на бетонный пол не стал. Неловким движением локтя коллега сбил на пол банку с винтиками. Она покатилась с грохотом, рассыпая содержимое.
— Ах, ты… — банка перевернулась на попа. Винтики попрыгали в нее, и банка взлетела в подставленную руку Отшельника. Я шевельнул бровью — из банки вылетел нужный винт и точно вошел в отверстие на детали.