— Короче, русская хандра им овладела понемногу. Былое и думы. Крепись. Опять это все ворочаешь? Ясумэ, атама![13] И это пройдет…
— Хай! Стараюсь, кицуне[14]!
— Сам ты вервольф. Хорошо, что она ушла. — В который раз пес убеждал в том, что я и сам понимал. — Для тебя так гораздо лучше, вспомни те дни. Мы же умеем чувствовать, так вот — она тебя ни в чем не стоила и не ставила в грош. А потом начала бояться твоей силы. Плюнь, лучше съездим в Сорренто зимой. Помнишь, как мы в гостинице…
— Помню, волчий хвост. Им пришлось делать ремонт. Плюю уже, плюю. Все я понимаю, сам колдун. Все равно, мерзость…
— Если понимаешь, парень, тогда не скули. А ремонт — правильно. Не надо было собакам хамить. Я еще брюки портье не описал — пожалел прачку.
— Как волк кобылу. Просто: «И встать я не встаю, и спать не спится, и так проходит ночь, и утро настает…»
— «…Все говорят „весна“, а дождь все льется, и я с тоской смотрю, как он идет…» Аривара Нарихира, девятый век. Не накаркать бы, дождь нам ни к чему. Спи, брюхоногий, я постерегу до полуночи.
— И пластинчатожаберный… — это я пробормотал, уже засыпая.
Рой накаркал — утро нас встретило мелким и редким дождичком. Были сборы недолги — оставалось совсем немного, не более дня пути.
Корреспондента, побывавшего в британской САС, поразила свобода жизни ее бойцов. Вольное, дружеское общение командиров и подчиненных, волосы до плеч, если хочется, беспорядок в казармах — дикость для тупой армейской дисциплины. Но САС и по сей день — образец для частей спецназначения.
В нашей неофициальной, непризнанной, несуществующей организации порядки еще похлеще. Дело даже не в полной добровольности участников. Заставить сделать противное совести и человека не всегда возможно, что же говорить о магах? Об экзотах, способных читать мысли и убивать взглядом? Да, нам приходится научиться и этому. Конечно, для испытаний берут смертельно больных животных, но урок этот страшен и запоминается навсегда.
«Не убий!» — неужели человеку вечно быть Каином, хотя бы себе подобным?!
«…Канада — скот массово поражен сибирской язвой…
…Китай охвачен пока неидентифицированной эпидемией среди животных, деревни завалены их трупами. Крестьяне уже начинают голодать. Правительство КНР…
…В Англии участились случаи бешенства у коров, премьер-министр заявляет, что вскоре стране понадобится экономическая помощь европейского сообщества…
…Страны Азии подверглись невиданному доселе нашествию саранчи. Есть сведения о населенных пунктах, где все живое буквально задохнулось под ее тяжестью. Генеральный секретарь ООН…
…Новый вирус Эбола-Уганда поражает, к счастью, только животных и неопасен для человека, но эпизоотия разрастается до чудовищных размеров…
…Ученые пока не могут сказать, чем вызвано поражение сотен тысяч гектаров пшеницы на юге Соединенных Штатов, возможно…»
Новости я ловил со спутника. Если отбросить оптимистическую шелуху, приговор экспертов был категоричен — всемирный голод уже в нынешнем году.
Мы еще долго молчали.
Конец пути, как конец великого начинания, выглядел оскорбительно обыденно. Как тут не вспомнить сетование принца Датского — за невысоким кольцевым валом открывалась взгляду исполинская чаша, стадион или кратер от неведомого метеора. Трава на дне сочно зеленела, и ей не было дела до высохших просторов вокруг. Мимикридный костюм словно пророс, как весенняя клумба, принимая окраску фона. Точно посередине чаши почву разрывал звездообразный провал, подобно следу от пули в стекле. Похоже на логово муравьиного льва, такое безобидное и тихое. Плох тот муравей, что поверит благостности песчаной ямки. Этот муравей уже не расскажет в муравейнике о маленькой ошибке.
— Ничего. Здесь вообще ничего, но в глубине хранится что-то скверное. И… с юго-запада подлетает группа объектов. С десяток. Параметры не птиц. Леший разберет, что они такое.
— Орлы, Ройша, орлы летят… Нам негде прятаться — голая степь кругом. Падаем и ждем, может, и не по наши души.
Черные точки оказались крылатыми силуэтами. Ниже, ниже. Они сели метрах в двадцати от нас и вблизи стали — один к одному — такими же, как то существо, что мы проводили в страну вечной жизни. (Это если у них есть душа). Желтые глаза на нас не глядели, только в землю. Лежать было глупо, и я встал, отряхнув колени.