Глава 4
Наступившее утро в окрестностях аэродрома Волленберг выдалось спокойным и солнечным. Неторопливо щебетали птицы. Над покрытой росой травой стелился легкий туман. Едва заметный ветерок ласково качал верхушки деревьев. Природа будто сама себя успокаивала после пережитого ночью потрясения.
С людьми было сложнее. Оставшиеся в живых пребывали в каком-то тупом ступоре. Кто-то бессмысленно шатался по территории, иные собирались в небольшие группы и молча глядели на еще дымящиеся обломки и руины. Наиболее «стойкие» засели в березняке возле нескольких уцелевших орудий и, наплевав на устав и дисциплину, глушили шнапс.
Комендант аэродрома, который еще вчера за подобное деяние отправил бы всех без разбора сразу на гауптвахту, казалось, ничего не замечал. Он сидел на ступеньках штаба, а точнее, на ступеньках развалин штаба и смотрел невидящим взглядом перед собой. Кто-то из офицеров обратился к нему с вопросом, но ответа не получил. Комендант превратился в статую. Теперь это был просто усталый пожилой человек с поникшими плечами.
Такую вот картину наблюдал Отто фон Камп, удобно расположившийся на заросшем густой травой пригорке. Он сидел, вытянув ноги и опершись спиной о ствол одинокой березы, половина верхушки которой была накрыта куполом его парашюта.
Во время ночного приземления он был полностью поглощен созерцанием боя и испытывал чувство нереальности происходящего. К действительности его вернула жесткая посадка на крону дерева. Ломая с треском ветки, летчик почти достиг земли, но тут раскрытый парашют зацепился за длинный березовый сук, стропы натянулись и спуск прекратился.
Так Отто и провисел метрах в трех от земли около получаса, дергая за стропы парашюта в разные стороны, чтобы освободить зацепившийся купол. Время от времени он, скорее для очистки совести, звал на помощь, испытывая стойкое ощущение, что это бесполезно. Затем Отто достал нож и не спеша по одной стал резать стропы. Перерезав последнюю, он камнем рухнул на землю, но успел напрячь мышцы и сгруппироваться, так что обошлось без травм.
И вот теперь он сидел на зеленой травке, блаженно курил и наблюдал за происходящим вокруг себя. Со стороны Берлина появилась вереница машин. Впереди ехали два мотоцикла с пулеметами, закрепленными на колясках. За ними, играя солнечными бликами на стеклах, двигались три черных легковушки. Следом, поднимая клубы пыли, шли крытые брезентом грузовики в количестве двадцати единиц.
– Берлинское начальство пожаловало, – самому себе сообщил Отто, – скоро начнется разбор полетов, полетят погоны, а то и чьи-то головы. Может, мне пора вернуться в расположение эскадрильи?
И замолчал, грустно усмехнувшись: до сегодняшнего утра он вслух, находясь в одиночестве, не разговаривал. Тем временем автоколонна, петляя между воронками, въехала на территорию аэродрома. Грузовики остановились, и из них стали выпрыгивать автоматчики в полевой форме войск СС.
– А вам, живодеры, что еще здесь надо? – прошептал с нескрываемой ненавистью Отто и сплюнул.
Он, как и большинство армейских офицеров, не любил и презирал эсэсовцев, «прославившихся» своей жестокостью в «сражениях» с безоружными мирными жителями, женщинами и детьми.
Подчиняясь командам офицеров, половина солдат оцепила территорию. Некоторые держали на поводках мощных овчарок, которые своим бешеным лаем сразу нарушили тишину августовского утра. Два взвода плотным кольцом окружили сбитый ночью неизвестный самолет, вернее – головную часть его фюзеляжа. Молодой высокий гауптштурмфюрер СС с усиками «а-ля фюрер» прохаживался возле него взад-вперед, гордо задрав вверх подбородок и бросая по сторонам надменные взгляды.
«Расфуфыренный индюк, – подумал Отто, – аж надулся от чувства собственной значимости. А меня рядышком в ста метрах и не заметил. А вдруг я злой вражеский диверсант или шпион с рацией? Может, встать в полный рост и помахать ему ручкой? А что – вид у меня вполне себе ничего, а сверху на дереве еще и парашют висит… Чем вы в СС думаете? Нагнали кучу солдат, а прочесать территорию до сих пор не удосужились. Вы же в Берлине не могли знать, что на самом деле здесь произошло: штаб разрушен, связи с ночи нет. В общем, идиоты». – Отто закончил свой беззвучный монолог и перевел взгляд левее.
Там, недалеко от разрушенных казарм, беседовали три офицера. Двое представляли Люфтваффе. Они четко и лаконично отвечали на вопросы майора Абвера. Невысокого роста, широкоплечий, он был на голову ниже каждого из своих собеседников. При этом казалось, что он смотрит на летчиков сверху вниз. Даже на расстоянии Отто физически ощущал излучаемые майором силу и уверенность.